Свитер, кстати, тоже не дешевый. Куда же я его дел-то? В шкаф? Блин… одни носки. Может, я, типа, сороконожка, а? И тут нет. Может, я его на прошлой неделе у Жанны оставил?
– Але, привет, слушай… да нормально все, ага. У тебя тоже? Рад за тебя. Ты даже не представляешь, как я рад. Да подожди ты с братом своим, я хотел узнать, не оставлял ли я случайно у тебя на прошлой неделе свитер, такой коричневый, а? Нет? Спасибо. Потом про брата расскажешь, мне бежать надо. Это… у меня вторая линия. Пока!
Где-то в середине обеда папа крепко взял меня за руку и сказал:
– Андрей! Я не хочу, чтобы ты возвращался в Россию. Я знаю, как ты здесь живешь, и даже понимаю, что ты этого абсолютно не заслуживаешь, но того, что творится там, ты не выдержишь.
Речь об ужасах жизни в России не запомнилась. Мне кажется, это обычное дело: приезжая в Америку, почему-то принято поливать грязью Россию.
Но тут я начал думать, что уже пять лет как в России ни в кого не стреляют (по крайней мере, из танков).
Попал в федеральный, взял первый мерин.
Подвис на винте капитально, вылечила Бутырка, спасибо Кере.
Суд, пятнаха, севера, мошка, крытка, лютые лица.
Поняв, что не хочу всю жизнь учиться и работать, чтобы потом «заработать хорошую кредитную историю и получить ипотеку под хороший процент на дом в не самом плохом районе», я свалил. Если и существует американская мечта, с ипотекой она в моем сознании точно не вяжется. Или, может, просто это не моя мечта? Смотря как себя позиционировать.
– Алле. Леночка? Леночка, солнце мое. Ага, спасибо. Когда? Нет, на закрытие фестиваля не пойду. Как-то сложно все. У меня совещание в это время. Слушай, мне очень срочно надо узнать, не оставлял ли я случайно у тебя на прошлой неделе свой свитер, такой коричневый, а? Нет? Не был у тебя на прошлой неделе? Кто, я? Не был? Ладно, давай, извини! У меня вторая линия!
В общем, поехал в аэропорт. Мамино «Андрей, ты понимаешь, что там на самом деле происходит?», полтора косаря от развоза пиццы, штука от продажи старой «Toyota Camry», девять часов перелета, самолет «Delta Airlines», приветливые лица стюардесс, первый класс (спасибо папе), шампанское, а потом…
А потом все-таки Севера… Заснеженная Москва.
– Приветствую… Ну что, идиот, велкам хоум, так, кажется, у вас говорят? Нахер ты приехал, я не знаю. Но чему быть, того не миновать.
– А почему ты на милицейском уазике, папа?
– Это «Гелендваген», «Мерседес» такой.
– А что у тебя тогда полицейская лампочка на крыше?
– С детства хотел, вот и поставил. Садись давай.
С папой был неприметный мужчина, который везде открывал ему двери, озирался по сторонам и периодически загораживал отца от каких-то людей. Я не сразу понял, что он бодигард, думал, что бодигарды только у звезд и политиков. В России же телохранители были у всех, кто мог себе это позволить.
– Алле. Катюш, привет. Как фотосессия? Не прошла кастинг? Ух, сволочи