– Вот видишь, – с ласковой подначкой она погладила Гуревича по курчавым, отдающим рыжиной волосам. – Человек тебе сказал то же, что и я твержу: нельзя столько жрать на ночь.
– Познакомьтесь, – Ирина. Главная моя доставала, – скорбно представил Гуревич. – Пилит так, что другой бы от одного этого отощал. Но – увы! – гены!
Борис сокрушенно хлопнул себя по животу. Получилось гулко.
– Ну вот, пожалуйста, опять налопался перед отлетом! – пожаловалась Ирина. – Какие ж гены выдержат пиво с селедкой в прикуску с кусманом мяса.
Глаза Гуревича на секунду затянуло пеленой: он представил себе добрый шматок сырокопченой свининки.
Забелин меж тем всматривался в новую знакомую. Это была женщина, в которой все было настолько закончено, что нельзя было определить, что дано ей от природы, а что – результат макияжа, стараний кутюрье и совершенного вкуса. Лишенная одежды и косметики, она могла остаться красавицей, но могла и оказаться дурнушкой.
Впрочем важно было другое: насмешливо-снисходительные глаза светской, очень умной женщины. На тусовках таких называли – «не вдруг». Женщин такого типа трудно соблазнить, – слишком быстро находят они недостатки в других и слишком умеют выставить их на осмеяние. А потому они сами отбирают себе мужчин.
Под неприкрыто-оценивающим ее взглядом Забелин слегка смутился.
– Слушай, Борька, а ты легок на помине. Только что Второв по тебе прошелся! – неестественно бодро припомнил он.
– Второв! – Гуревич насупился. – Совсем такт потерял!.. Извини, Ириш!
Он подхватил Забелина под руку и откатил в сторону:
– Чего добивается? Ворвался в приемную. И прямо при секретарях, при посторонних залепил, знаешь чего?.. А то: если берешь, надо отрабатывать! Ну, каково тебе! Я – и не отрабатываю. Да кто еще в ЦБ на вашей стороне? Естественно, теперь все счета в «Возрождении» закрою. Вот сейчас летим с Ириной в Женеву на межбанковский конгресс, а тут думай, кто и что из приемной Самому стуканет. Или он всерьез думает, что другие банки меня не обхаживают?! Только я-то помню, откуда вышел. А мог бы и запамятовать, как прочие.
Полные влажные губы Гуревича вытянулись в обиженную трубку.
– Так вы Забелин! – Ирина шагнула вперед. – Припоминаю, припоминаю… Точно, в последний раз по телевидению ваше выступление смотрела. И, вопреки ожиданию, вполне дельное. Послушайте, Вы ведь мне очень интересны… Может, представишь наконец как следует?
Гуревич сконфузился: – Так я думал…Ирина Холина, журналистка.
Она дала ему легкого пинка под зад.
– А! – сообразил Гуревич. – Моя младшая сестренка.
– Ну, то-то, – смилостивилась Ирина. – Просто слово из этих цэбэшников не выдавишь. Если б так же скупо деньги транжирили, страна давно б по внешним долгам рассчиталась.
Она, а вслед за ней и Забелин, рассмеялись. Забелин рассмеялся не столько шутке, сколько тому, что Ирина оказалась известной в банковских кругах журналисткой. А главное