Келен села, опустив босые ноги на прохладный линолеумовый пол. В голове наконец прояснилось, и мгновенно к горлу подступил мешающий дышать комок.
Лето закончилось. А это означало только одно: да здравствует новый учебный год в средней школе.
«Кошмар».
Келен уставилась в окно рядом с кроватью и неслышно выдохнула. Школа – это шумный, громкий, невыносимый кошмар. Лучше всего было бы забаррикадировать дверь в спальню, не обращать внимания на крики своей матушки, миссис Фаэр, и сидеть здесь до конца дня. А лучше – до конца жизни. И хотя Келен никогда не считала эту комнату чем-то надежным, родным и уютным, все же она выглядела лучше, чем кабинет, набитый ее сверстниками.
Бежевые мягкие обои отклеились в паре мест, а под окном стоял громоздкий письменный стол. Если на улице стояла хорошая погода, от него обязательно исходило приятное тепло и пахло чем-то старым. Наверное, дерево, из которого его сделали, по старой привычке радовалось солнцу. Кровать шириной в полтора человека умещалась в углу рядом со столом. Ее девочка обожала как родную сестру, если бы та у нее была. Еще в комнате стояли шкаф в половину стены, стул со спинкой, мусорное ведро, забитое бумагой и обертками от шоколада, а также висело небольшое зеркало и парочка полок, содержимое которых составляло весьма скромную библиотеку. Комната вселяла неприятное чувство холода, но по крайней мере тут Келен могла посидеть одна.
– Скорее! – вновь прозвучал снизу недовольный голос. – Я опаздываю, у меня нет времени тебя дожидаться!
– Я поем сама.
– Да ничего ты не поешь, как обычно! Не беси меня, спускайся!
Келен откровенно не понимала, что мешало маме не носиться каждое утро по дому как в одно место ужаленной, а спокойно отправиться на работу, оставив завтрак на столе. Но непостижимая логика этой женщины граничила также с ее нервозностью и мыслями, что Келен – неразумное дитя, которое не может кусок хлеба намазать маслом. Причем виновата в этом, по ее мнению, была сама же Келен.
Одеваться девочка приучилась быстро, не особо раздумывая над тем, какие туфли по цвету будут сочетаться с ее лаком на ногтях. Вообще за последние два года жизни, она научилась многому, чтобы не привносить в шаткие отношения с мамой свежие конфликты.
Первый урок: не выражай никаких эмоций. Такой вариант самый надежный. Потому что если тебе плохо, никто не пожалеет, а лишь накричит, сказав, что меньше надо думать о всяких там проблемах. Если же тебе хорошо, непременно решат, что ты притворяешься, и на самом деле тебе плохо.
Келен посмотрела на себя в зеркало.
К сожалению, для нее это приходилось нелегкой задачей. Живая мимика все равно лезла наружу и в совокупности с потугами сотворить из своей физиономии кирпич выдавала угрюмый взгляд из-под полусомкнутых век, чуть нахмуренные густые брови и опущенные вниз уголки губ. Большие ярко-карие глаза совсем не блестели.
Нацепив на всклокоченные каштановые волосы ободок голубого цвета, она еще раз взглянула