Валя хотела похвастаться перед мамой, что научилась готовить суп. И ей не терпелось сварить его из самых лучших продуктов, а не из вялой картошки и кусков мясной обрези с рынка. Хотя она понимала, что в этой квартире ей достается самое лучшее. И даже кусок колбасы за ужином был у нее немного больше, чем у них.
Нина Ивановна предпринимала несмелые попытки сблизить Валю с сыном. Рассказывала, что хорошо ходить вдвоем в кино или просто гулять. И даже предлагала выделить немного денег из скудного семейного бюджета.
Валя несколько раз слышала, как Нина Ивановна шепотом говорила сыну, что ей, Вале, скучно, и что она видит какая Валя хорошая девочка и надо ее развлечь. Сергеев всякий раз громко хмыкал. И Валя представляла, как он раздраженно взмахивает рукой, отворачиваясь от матери.
Валя сдержанно и довольно улыбалась. Ей нравилось, как Сергеев смущается. Но ее и саму уже начинало немного беспокоить, что он не оказывает ей знаков внимания как женщине. Однажды она даже спросила у Нины Ивановны, была ли у Пети когда-нибудь девушка. Нина Ивановна восприняла это как несомненное проявление интереса и рассказала, какой у нее хороший сын. Промолчав о том, что и сама давно переживает из-за странной холодности сына. Она растила его одна, и не помнила, чтобы он когда-нибудь заговорил с ней о том, что бывает между мужчиной и женщиной. А когда она сама, корявя от смущения речь, пыталась завести беседу на скользкую тему, он лишь хмыкал и отмахивался, как от мухи. Она не могла понять, чем живет ее сын. Ей казалось, что в его возрасте положено жить влечением.
Валя пыталась ловить взгляд Сергеева, когда они ужинали в тесной кухне, сидя друг против друга за маленьким шатким столом. За стеной вода била грохочущей струей в соседскую раковину, звенела посуда, и монотонно бубнил телевизор. Иногда раздавались живые человеческие голоса, говорящие что-то бессмысленное.
Сергеев не отводил взгляда. Он будто смотрел сквозь Валю, отстраненно и внимательно. И ей хотелось обернуться, чтобы увидеть, на что он смотрит сквозь ее голову. Его глаза всегда казались немного сонными и усталыми. Но Валя понимала, что это маска.
Однажды он посмотрел на нее совсем не так. Когда она чистила картошку, нагнувшись с табуретки вниз, к облупленной эмалированной чашке, куда кривыми грязными спиральками падала из-под ножа картофельная кожура. Она сразу даже не поняла, что за ощущение вдруг прошло волной по ее коже. Недоуменно подняв голову, она заметила его взгляд. Он стоял, опираясь сцепленными за спиной руками о подоконник, и смотрел в вырез ее халата. Ее губы поплыли в дурацкой усмешке, ей захотелось отвернуться, но она сдержалась. И продолжила все так же чистить картошку, думая о том, что у халата нет верхней пуговицы и, когда она нагибается над чашкой, кухонная лампочка высвечивает ее под халатом от шеи до живота. Впрочем, ощущение больше не повторялось. Он больше не смотрел.
Василий