Алешкин папа о чем-то поговорил с заведующей, не пустив сына за собой в кабинет. Вышел молчаливый и спокойный. И, оставив Алешку стоять в раздевалке, ушел.
Днем вдруг Алешка услышал папин голос за дверью группы, вскочил со стульчика, на котором сидел часа три, выглянул в коридор и увидел: папа шел между рядами хрупких детских шкафчиков – огромный, черный. От его ледяной с мороза одежды шел пар, и он двигался в белесых клубах страшным инеистым великаном. На правом плече он легко нес два заиндевелых ящика с замороженной овощной смесью. Иногда он приносил такие ящики домой, и тогда мама, почему-то радуясь, жарила эту смесь на сковородке. (Алешке казалось, что жареная овощная смесь источает рвотный запах, он ненавидел ее.)
Папа открыл ногой дверь в кабинет заведующей и гулко бухнул сразу оба ящика об пол, так что от них поднялись облачка искристого инея.
– Всё? – спросил папа.
– Всё, – ответила, выходя к нему, заведующая в белом халате, – Спасибо вам большое!
Она была очень рада этим ящикам.
В тот день все дети в детском саду и даже дети воспитательниц у воспитательниц дома были накормлены чудесной болгарской замороженной овощной смесью, от которой Алешке хотелось блевать.
Впрочем, в детском саду его больше не называли дебилом. И даже наоборот. Однажды воспитательница вдруг усадила его перед всей группой и сказала добрым голосом:
– Дети, сидите тихо и слушайте. Сейчас Алеша расскажет вам сказку. Он знает очень много интересных сказок.
Алешка от удивления долго молчал, глядя на ребятишек. Те сидели на стульчиках и смотрели на него заинтересованно – им хотелось сказку. Он не знал сказок, кроме банальных «Колобка», «Курочки рябы» и прочих, какие знали все. Тогда он представил себе маленького человечка, маленького дракона, маленькую принцессу, и начал рассказывать…
После этого каждая воспитательница знала, что делать, когда от детского гомона начинает болеть голова: нужно просто выдвинуть Алешкин стульчик на середину комнаты и усадить перед ним детей.
7
Индейцы предприняли несколько попыток построить вигвам. Главная проблема была в материале для строительства. Точнее, в его отсутствии. Ведь индейское жилище, судя по книгам Фенимора Купера и казахским вестернам, представляло собой круглый шатер из длинных жердей и звериных шкур. Жердей можно было нарубить много – туристическим топориком, который лежал дома у Алешки под кухонным столом. Аккуратный черный топорик с обрезиненной пупырчатой рукояткой. Конечно, жерди из тундровых