– Буквы в бутылке? – спрашиваю я, почти по слогам, – Буквы в бутылке?
– Тебя только это удивляет? – спросила Бретта возмущенно, – Тебя не смущает, что мы лишены даже нормального хода времени, скачем из прошлого в будущее и наоборот. Не знаем, что уже произошло, а что только будет. И все в этих буквах. Или ты думаешь, что в нашем мире все состоит из плоти, крови, камня и кости?
– Нет, но буквы…
– Ты же видел светофор на углу? Или часы в кармане пальто? Да, трое до тебя показывали мне эту штуку. «Re» вместо цифр и стрелок. Тут хоть смысл есть, послание тебе от самого себя. Это сокращение от слова Reply. Указывает на то, что письмо является ответом на предыдущее, с этой же темой. Все связано с буквами, все из них состоит! А из чего, как ты думаешь, может быть создан книжный мир, и вся книжная вселенная?
– В прошлый раз я сказал, что ты сумасшедшая сука, Бретта, – хрипло говорю я, задыхаясь от злости, – И сейчас я скажу, что ты…
На прекрасном лице девушки мелькает зловещая улыбка.
– Если я за что-то и благодарна тем, кто был до тебя, Виктор, так это за то, что они никогда не забывали перепечатывать мои шрамы, – произносит она тихо. Ее руки ловко разматывают шарф на шее быстрыми точными движениями. Это происходит так стремительно, что я не успеваю ее остановить.
– Смотри же! – возглашает она почти триумфально.
Горло девушки распорото, словно ножом мясника. Крови давно уже нет, но разрез вгоняет в ужас. Вместо шрама – только ряды беспрестанно сменяющихся черных букв, выскакивающих одни за другими. Гласные, согласные, они мелькают так быстро, что я не могу их разглядеть. Только одно слово, точно посредине остается неизменным. Шрифт выбран крупный. Напечатан… нет, вбит, прямо в центре чудовищной раны. Одно короткое слово.
– Боль, – читаю я едва слышно.
Бретта завязывает шарф, закуривает сигарету, несколько мгновений смотрит в окно, после снова оборачивается ко мне. Она опять улыбается.
– Раз наш разговор так затянулся, может, выпьем еще зеленого чаю?
Глава 5
Дождь закончился ближе к утру, когда тяжелое бархатное небо, укутанное серыми валами туч, посветлело, и стало шелковым. Недалеко от кофе, где мы коротали ночь, прямо над головой виднелся неровный рваный шов, с которого свисали оборванные нитки.
– Один