Странные куклы. Владимир Николаевич Кантур

бы пришлось узнавать его черты характера. Вообще-то, общие черты характера вразброс есть у многих людей. Каждый приспосабливается к жизни так, как это видит на примерах окружающих, но каждому, при этом, кажется, что его черты характера уникальны. Смешно. Психотипы, на сколько я читал в инете, давно разработанная в психологии тема. Не понятно, почему каждый человек является одним психотипом, а не другим, но само деление существует и просчитывается. С куклами – другое. Они создают в тебе жизненные устремления в независимости от того, есть ли в тебе эти устремления или нет. Может, в человеке вообще есть всё, но ты не знаешь об этом из-за невостребованности?

      Услышал шорох травы.

      – Здравствуйте. Вас Евдокия зовут?

      – Здравствуй. Меня.

      – Я – Саша.

      Женщина жила вторую половину жизни, и жила её без маеты. Это ощущалось по её силе, полной встроенности в свои занятия, размеренности и целесообразности жестов. По какой-то текучести её переходов от одного действия к другому. Она поставила корзину с травой перед калиткой, поправила здоровенные веники из стеблей на плече, просунула руку в дыру калитки и открыла её. Посмотрела на меня.

      – Ну, заходи.

      Подняла корзину и поплыла впереди меня по тропинке к крыльцу. Я следовал за ней в нескольких шагах. Она поднялась на крыльцо, поставила корзину на пол, положила веники на корзину, мелкими быстрыми плавными движениями отомкнула и распахнула дверь, прошла внутрь, и было слышно, как открылась ещё одна дверь.

      – Проходи – послышалось из проёма.

      Я оказался в типичной деревенской избе. Сушёных летучих мышей на стенах не было.

      – Здравствуйте – ещё раз сказал я – у меня никто не заболел. У меня к вам просьба по работе. Возможно, наладится сбор лекарственных трав. Собирать будут местные, поэтому живодёрства не будет. Если я к вам приеду с названиями и фотографиями, вы сможете мне за деньги собрать образцы этих трав?

      – Смогу. Можешь, хоть на латыни названия привезти – я – бывший фармацевт. На пенсии.

      – Хорошо, что я к вам попал. Говорить проще.

      – Ну, а если хорошо, то будем чай пить. Я с утра ничего не ела. Собирать надо по росе.

      – А из фармацевтики в травничество сложно переходить? – спросил я, чтобы заполнить молчание.

      – Я не переходила. Я из травничества пошла в медицину, а теперь опять травы собираю. Это у нас семейное.

      Она включила электрочайник и вышла из дома. Меня накрыла тишина избы. Вот тут куклы были лишними. Все до одной. Тишина была твёрдой. Она стояла в пространстве, точно повторяя его объём. Что-то похожее вспоминалось в раннем детстве. Но образов не было, и воспоминания, не разворачиваясь в картины, так и оставались ощущениями. Между теперешним состоянием и похожими состояниями детства не было образов–посредников: слишком редкими были такие восприятия окружающего мира. Именно незамусоренность бытовухой данных ощущений, позволяла мне видеть свою сердцевину, на которую со временем налипли и продолжают налипать роли. В этой сердцевине