Мужчины в касках и сине-зелёных куртках постоянно двигались, перебегали с места на место. Под их ногами скрипели крошки цемента и хрустел мусор. Начотряда Вознесенский взобрался вверх по завалам, чтобы понять, куда поставить строительный кран, который вот-вот должен прибыть.
Она вышла из микроавтобуса, но её одернул коллега.
– Каску! – крикнул он. – И Кулик просил тебя сразу в штаб везти!
Ничего не ответив, она вышла, чтобы увидеть всё своими глазами, надев перед этим каску и заправив под неё длинные волосы. Подъезд будто бы просто осыпался. Раньше он состоял из коробочек-квартир, нанизанных на стержень шахты лифта, но теперь всё обрушилось. Она знала, что это обманчивое впечатление. Третий подъезд пятиэтажного дома был разрушен взрывом бытового газа.
Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза. Нужно было почувствовать под собой землю. Почувствовать свои ноги, которые крепко стоят на этой земле. Почувствовать свои руки, плечи, шею, голову. А потом вернуться в реальность, где сегодня мимо неё пройдут десятки, возможно сотни людей – пострадавших, потерявших близких, шокированных, опустошенных, ещё не осознающих до конца, что случилось.
Спасатели вдруг сбежались в одну точку. Среди грязных тёмных курток мелькнули две красные – медики. Мужчины перекрикивались между собой, гул их голосов перебивал стон из-под куска пыльной фанеры.
Они нашли живого человека. Они и дальше будут искать людей, живых или мёртвых
– Харанже́вич! – рядом с ней возник главный. Голос у Кулика уже был охрипший. – В штаб! Парни! – обратился он уже к другим подчинённым, и в первую очередь к начальнику отряда, – через десять минут будут военные инженеры и кинологи! Давайте, ребята. Храни вас бог.
Кулик всегда говорил это после того, как раздаст указания. В штабе, а точнее в местной школе, Кулика ждали журналисты.
– Готовься, Харанжевич. Я чувствую, мы в ближайшие сутки даже не присядем.
– Я всё понимаю, – согласилась она, пока они ехали в школу.
Кулик поправил воротник зимней куртки спасателя, потому что тот душил его. Был конец октября, но осень оказалась холодной, хоть и относительно сухой. Со лба начальника тёк пот, который он стирал рукавом, отчего тот засалился. Наконец, Кулик посмотрел на девушку и в глазах его мелькнуло что-то похожее на сочувствие родителя к своему ребёнку, когда тот грустит.
– Он на дежурстве?
– Да, – ответила она и только сейчас поняла, что ледяная корка страха расползается по внутренностям. Это её крест – бояться за него. Она – психолог в МЧС, он – военный. Этот день изменит их. Покалечит морально, а возможно, и физически