– Марина Иннокентьевна, – твердо произнес он, – это все понятно. И я обещаю вам, мы непременно потолкуем на эти темы, когда выясним основное. А сейчас вернемся все-таки к самому факту исчезновения вашей дочери. Вы сказали, в понедельник днем она, как обычно, была в училище. А что потом?
– Потом… – Гордеева чуть вздрогнула. – Потом она пришла домой, поужинала… Хотя не то чтобы поужинала. – Женщина смущенно и вроде как виновато пожала плечами, – перекусила, можно сказать, на ходу. Один или два бутерброда… Она торопилась на свидание и сказала, что поужинать у нее сегодня наверняка представится возможность. Я не стала настаивать…
– Стоп! – Полковник выставил вперед широкую ладонь с плотно прилегающими друг к другу пальцами. Словесный поток Гордеевой мгновенно оборвался, и она как-то испуганно покосилась на Гурова. – Ира собиралась на свидание?
– Да. В половине восьмого. С него-то она и не вернулась. – На глаза Марины Иннокентьевны навернулись слезы. В очередной раз она переживала в своем материнском сознании события того вечера и бессонной для нее ночи. – Я прождала ее до половины второго ночи. Затем дважды звонила ей на мобильный, но Ирочка не отвечала…
– Не отвечала на звонок или телефон был недоступен? – уточнил Крячко.
– Гудки были, – подумав пару секунд, ответила женщина. – Значит, не отвечала. Верно?
– Верно, – подтвердил Гуров. – Что было потом?
– Утром я позвонила в милицию, но мне сказали, что оснований для подачи заявления нет. Должно пройти трое суток, и я… – На этот раз она, нисколько не стыдясь и уже не сдерживая себя, разрыдалась, закрыв руками лицо. – Эти три дня… Я… Господи, это кошмар какой-то…
Гуров повернулся к Крячко и молча кивнул. Напарник понял его без слов. Поднявшись из-за стола, он взял из подвешенной в углу сушилки первую попавшуюся под руку кружку, наполнил ее водой из-под крана и протянул Гордеевой.
– Успокойтесь, Марина Иннокентьевна, – неловко произнес он. – Я уверен, что ничего страшного не произошло. Иру мы отыщем…
Гуров зыркнул в его сторону и нахмурился. Крячко пожал плечами, но развивать начатую тему не стал. Гордеева трясущимися от волнения руками приняла у него чашку и стала жадно пить воду большими глотками. Плечи женщины то и дело вздрагивали. Крячко вернулся на прежнее место, но садиться не стал, встал возле стула, заложив руки за спину.
– Еще водички? – участливо поинтересовался он, когда Гордеева поставила на стол опустевшую чашку.
Она не ответила.
– За эти три дня Ира ни разу не позвонила вам? – продолжил допрос Гуров.
Гордеева только покачала головой.
– А вы ей?
– Я звонила. Постоянно… Но никакого толку. Телефон, как вы сейчас сказали, был недоступен. Ну, или выключен. Как это правильно?
Гуров пробежался пальцами по гладко выбритому подбородку. Судя по реакции Марины Иннокентьевны, ее дочь была