– Ну, вы сказали, что из-за вашей профессии вам нередко приходится сталкиваться с отморозками и подонками. Почему? Чем вы занимаетесь?
– Ах, это… – Его губы, а вместе с ними и аккуратно подстриженная мефистофельская бородка чуть-чуть разъехались в стороны. – Я занимаюсь автомобильным бизнесом. Ничего интересного. Сплошная рутина. Но нам ведь не всегда удается найти себе занятие по душе. Реалии жизни. Надо кушать, одеваться.
Он вынул изо рта наполовину истлевшую сигарету и бросил в урну. Они шли к выходу из больничного сквера, и он держал ее под руку. Это произошло так естественно, что Людмила и не придала значения данному факту. Он вроде бы тоже действовал бессознательно, и последуй с ее стороны протест, обязательно извинился бы за свою оплошность. Но она не убирала руку. Не отстранялась.
– А чем бы вы хотели заниматься? Если для души и для сердца?
– Ну, в этом случае я писал бы стихи. Только стихи, с утра до вечера. Ну, может быть, еще и поэмы…
– Вы – романтик, Михаил, – с уверенностью заявила девушка.
– Возможно.
– И что бы вы воспевали в своих поэмах?
Он выдержал непродолжительную паузу, разжигая интерес к наметившейся теме разговора. Охотник заманивал свою потенциальную жертву в умело расставленный капкан. Шаг за шагом. Неумолимо и целенаправленно. На его лице отобразилось задумчивое выражение. Две продольные складки с легким изгибом посередине прорезали высокий покатый лоб. Она думала, что он колеблется или подыскивает слова для ответа.
– Хотелось бы заинтриговать вас, – чуть виновато признался он. – Придумать нечто такое, что заставило бы вас думать обо мне иначе, чем обо всех прочих неисправимых романтиках, которым так непросто приспособиться к современному образу жизни. Но ничего не вышло. Решения так и не пришло на ум. Что еще можно воспевать в поэмах? Конечно, любовь, женщин… Что может быть прекраснее и совершеннее, чем… Хотите, я напишу что-нибудь для вас? – неожиданно предложил он.
– Для меня? – Она растерялась, но в глазах все-таки метнулись озорные искорки. – Зачем?
– Просто так, – спокойно ответил он, повернул голову, вроде бы для того, чтобы оглянуться назад, и вдохнул аромат ее волос. Людмила заметила это. Не могла не заметить. И он добивался этого. Она рефлекторно отстранилась, и он тут же потупил взор. – Для души. Красота, знаете ли, вещь ужасно суровая и обидчивая.
– Как это?
– Она никогда не прощает, если ее игнорируют. Она требует, чтобы ее воспевали, уделяли ей должное внимание. Жутко избалованная особа, скажу я вам.
Он замолчал. В его планы не входило развивать эту тему дальше. Во всяком случае, не сейчас. Ни в коем случае не следует с ходу перегружать ее. Пусть осмыслит уже сказанное. Зерно упало на благодатную почву, он в этом не сомневался. И теперь оставалось ждать, когда почва его примет, почувствует частичкой себя и зерно начнет давать всходы.
Но Людмиле этого м