Теория золота. Руслан де Хан

но при этом он никогда не преуменьшал своё достоинство, величая себя истинным правителем в глазах трепещущих поданных. Хоть это слово и плохо мне понятно, но я фибрами чую от директора настоящее величие того, что многие видели в кино. То, что закрывает сердце Дианочки от меня…

      Сказал бы я, что это та самая, свербящая в его заднице, гордость, но он оправдывал её с лихвой… по крайней мере, в моих глазах.

      Я подражал ему во многом и как ни странно, меня тоже узнают даже на четвёртом. Впрочем, надеюсь, такого благоговейного ужаса по отношению ко мне, как от Самуры, не испытывает никто. Всё же, я – то ещё обаяние и без сурового директорского взгляда.

      – Именно эта школа стала моим новым домом, которого я так жаждал, но больше я не заслуживал рая, а родные остались за её стенами.

      Он со злостью бросил банку от воды в стену, где явно раньше стоял шкаф, оставив на бетоне пыльные разводы.

      Тяжко выдохнув, он распрямился и посмотрел на меня.

      – В этом окне я часто сидел и рисовал восход… когда выдавалась свободная минута. За это я никогда не забуду директора. Того, что был до войны. Хоть и знал, что я тут, но никогда не гонял…

      Он указал пальцем перед собой и подошёл к гобелену, отодвинув край и нырнул в неизвестность, маня меня за собой. Что поделать? Иду-иду… глава.

      Я обошёл обломки стола и заглянул внутрь. Там оказалась огромная оконная рама, что мило подпоясывалась широким ажурным подоконником. Сев рядом я не перебивал директора, ибо это самое страшное зло в такие моменты. За огромным окном на всю светило солнце, скрываясь под толстым слоем чёрных густых облаков, освещая лишь мёртвую землю тусклым серым светом погибшего мира.