Моя белая Лиса настороженно принюхалась. Запах гнили ударил в нос столь отчётливо, что я снова в испуге обернулась, крикнула в темноту:
– Эй! Кто тут!? Павел, это ты!?
Я вглядывалась в бессловесную стену дождя, как вдруг в ней мелькнула чья-то зловещая тень – словно гигантский волк с горящими глазами. К чёрту всё! Я побежала, что было духу.
Метров через триста жалобно заныла печень в боку. Теперь я уже не бежала, а ковыляла. Самым странным было то, что мне навстречу не попадалось ни одной живой души. А там, где должен был быть поворот к зданию метрополитена, – поворота не оказалось. Я в панике оглядывала дома. Неужели пропустила поворот?! Что вообще это за место!
За спиной слышалось тяжёлое дыхание, дух гнили душил. Что же мне делать! С бешено колотящимся сердцем, я, задыхаясь, понеслась, куда глаза глядят. Из-за дождя никак не получалось включить навигатор на телефоне. Пытаясь нажать нужные кнопки, я свернула на очередную улицу и застыла. Та оказалась тупиком.
Позади раздалось рычание, от которого душа упала в пятки. Я прошептала с мольбой:
– Павел, пожалуйста… – и медленно обернулась.
Передо мной стояли двое.
Сцена 4. Охотники
Это были незнакомцы. Две абсолютно одинаковые высокие фигуры в потёртых байкерских куртках. На шеях цепи, на карманах – железные заклепки с черепами. Рыжие в чёрных пятнах морды, округлые уши и насмешливый оскал. Тонкие нити слюны тянутся с подбородка. Гиены.
В первый момент казалось, будто они держатся за руки, но, приглядевшись, я поняла, что даже при желании, они не сумели бы отпустить друг друга. Их покрытые рыжей шерстью руки срослись, как срастаются сиамские близнецы в утробе.
Гиены одинаково скалились, жёлтые клыки ярко выделялись на фоне красной пасти. От одного их вида у меня во рту пересохло от страха.
Оттесняя меня к тупику, Гиены синхронно шагнули вперёд. Свет от фонаря упал на их морды – мокрые от дождя и совершенно одинаковые во всём, кроме цвета глаз. У монстра слева они были кроваво-красные, а у другого – голубые, словно лёд.
Я отступала. Всего четыре шага и спина упёрлась в шершавую, кирпичную стену. Горло сдавил приступ тошноты. Вонь была такой, словно на меня наседали гниющие трупы. И бежать от них было некуда.
– Что вам нужно?! – крикнула я. Голос сорвался, меня трясло от страха. Моя лиса скулила, испуганно втягивая носом воздух.
Гиены захихикали. Цепи на шеях подпрыгивали в такт. Громыхнула молния, освещая перекошенные весельем морды.
– Кис-кис-кис, – позвал красноглазый, поманив пальцем. – Не бойся лисичка, больно не будет.
– Ну не-ет, Жак, ты опять всё перепутал! – сказал второй. – “Кис-кис” – это про кошек. А здесь лиса.
– И как же по-твоему подзывают лис? – спросил Жак, ухмыляясь во весь