дело, маячила мимо меня своим силуэтом, прикрытом одной лишь маечкой, которая то и дело скользила по ее груди внушительных размеров. При хихиканье бултыхалась в разные стороны. И, как только часть её выпадала, я выпячивала глаза в надежде, что в этот момент меня никто не видит. В голове моей было скорее недоумение мужского неведения о том, как это возможно? При такой огромной груди- не замечать ее огромный нос. Левая же соседка поддакивала правой. Лиля, та, что с грудями, работала в табачной лавке среди дорогих сигар и всяких приспособлений, что напоминали скорее что-то интимное, хотя вот название " гильотина" было из разряда пыток и, судя по выражению лица самой Лили, когда она шла на работу, название полностью оправдывало этот аксессуар. Слово "пробойник" звучало вообще пошловато, на мой взгляд, или, быть может, у меня был такой взгляд на вещи, не могу сказать точно. Лиля часто нам рассказывала о богатых клиентах и их чудных пристрастиях.Помню, однажды напившись, она рассказала о случае, что произошёл с ней на одной из вечеринок, где она в костюме Мальвины разносила на подносе сигары в элитном мужском клубе, и ее попросили взять в рот толстую сигару, да не одну, а сразу три, конечно, я тут же представила, как это выглядит со стороны, и мне стало жаль бедную Лилю, хотя опыт у неё в подобных ситуациях имелся, если вы понимаете, о чем я. Ну, а что она хотела? Специально ведь пошла работать туда, дабы выйти замуж за престижного мужчину, и поэтому выучила все сорта и марки табака, чтобы впечатлять своих претендентов на её сердце, но пока у нее выходило плохо. Это тоже самое, как если бы женщина разбиралась во всех тонкостях карбюратора и могла с закрытыми глазами перебрать коробку передач, тем самым утерев мазутный нос любому хорошему технику в сервисе, а еще отсосать бензин из бензобака через шлаг, в знак уж совсем своей профессиональности, как и Лиля, что прикуривала по три сигары за раз. От неё всегда выходили солидные мужчины, от них пахло табаком то со вкусом темного шоколада, то спелой вишни, или просто крепкой горечью, они проносились по нашему тусклому коридору, как по подиуму, и ещё ни один мужчина не задерживался дольше, чем на одну ночь.
Другая соседка просто восхищалась Лилией и пережитыми ей бедами. Про неё я знала лишь то, что она приехала из какого-то захолустья, мечтая увидеть красоту города, больше особо её ничего не интересовало. Я готова спорить, что именно такие тихони в разы выбиваются в люди, чем те, кто горбатятся всю свою жизнь, не покладая сил. Я вообще не встречала в нашем доме счастливых людей с хорошими историями, будто тут собрались одни жалкие дезертиры жизни, имея за спиной множествопричин, остаться именно здесь. Наше сборище разошлось по домам ближе к ночи. Моя голова шла кругом, перед глазами до сих пор вертелись груди Лили. Пошарив по шкафам, найдя плотные полиэтиленовые пакеты, я наполнила их углы водой, закрутив толстым, тугим узлом. Эти две висячие грозди стали напоминать подобие грудей. Я повесила их на видное место возле прихожей. Такая атрибутика позабавила меня. Возможно, даже сама соседка стала мне менее ненавистной. Такие посиделки мне
