– Вы представить себе не можете, как мне это интересно, – сказал он. – Ну а сами вы не признаете этих оснований… этих обязательств?
– Не уверена… Все очень сложно.
И, подняв с земли зонтик, она повернулась, как бы собираясь спуститься с холма.
– Скажите мне вот что, – продолжал, спускаясь рядом, Феликс, – вы склонны согласиться – дать им себя уговорить?
Гертруда обратила к нему свое лицо, которое почти не покидало серьезное выражение, так отличавшееся от только что не пылкой улыбки Феликса.
– Я никогда не выйду замуж за мистера Брэнда, – сказала она.
– Понятно! – воскликнул Феликс, и, не обменявшись больше ни словом, они спустились с холма и подошли к озеру. – Вам, конечно, виднее, – продолжал он, – но, знаете, в общем-то, я не очень этому рад. Если бы ваш брак с мистером Брэндом был уже делом решенным, я в какой-то мере вздохнул бы с облегчением, это развязало бы мне руки. Ведь сам я не имею права за вами ухаживать, так?
И, задав как бы невзначай этот вопрос, он замолчал.
– Ни малейшего, – ответила Гертруда быстро, слишком быстро.
– Ваш отец никогда бы на это не согласился, у меня нет ни гроша; мистер Брэнд, разумеется, человек состоятельный?
– Наверное, какое-то состояние у него есть, но это не имеет значения.
– Для вас – безусловно, но для вашего отца и вашей сестры имеет; поэтому, как я уже сказал, если бы ваш брак был уже делом решенным, я чувствовал бы себя свободнее.
– Свободнее? – повторила Гертруда. – Отвяжите, пожалуйста, лодку.
Феликс размотал веревку и стоял, держа ее в руке.
– Я не стал бы тогда отказывать себе в удовольствии и сказал вам то, чего сейчас сказать не могу, – продолжал он, – сказал бы, как я любуюсь вами, не боясь уже, что покажется, будто я притязаю на то, на что притязать не вправе. Я отчаянно бы за вами ухаживал, – добавил он, смеясь, – если бы только знал, что вы ограждены и я не могу вас задеть.
– Вы хотите сказать, если я была бы помолвлена с другим? Какое странное рассуждение! – воскликнула Гертруда.
– В этом случае вы не отнеслись бы ко мне серьезно.
– Я отношусь серьезно ко всем, – сказала Гертруда и без его помощи легко ступила в лодку.
Феликс взялся за весла и направил лодку к другому берегу.
– Вот о чем вы все это время думали. Мне так и показалось, что на душе у вас какая-то тяжесть. Как бы я хотел, – добавил он, – чтобы вы рассказали мне про эти так называемые основания или обязательства.
– Это не какие-нибудь серьезные… настоящие основания, – сказала, глядя на розовые и желтоватые отблески на воде, Гертруда.
– Тогда я отказываюсь понимать! Нельзя же считать основанием невинное кокетство привлекательной девушки.
– Если вы обо мне, вы ошибаетесь. Я не кокетничала.
– Как бы там ни было, вас это тревожит, – сказал Феликс.
– Сейчас уже не так, как раньше, – ответила Гертруда.
Он смотрел на нее, не переставая улыбаться:
– Не слишком-то вы со мной откровенны, а?
По-прежнему