– Удовольствий? Мы не дети.
– Совершенно верно. Вы вышли уже из детского возраста. Так я и сказал на днях Гертруде, – добавил Феликс. – Надеюсь, это не было с моей стороны опрометчиво?
– А если и было, – ответил с неожиданной для Феликса тонкой иронией мистер Уэнтуорт, – зачем же отказывать себе в удовольствии? Думаю, вы не знали в жизни огорчений.
– Знал – и немало! – заявил не без горячности Феликс. – Пока не поумнел. Но больше меня на этом не поймают.
Мистер Уэнтуорт какое-то время хранил молчание не менее выразительное, чем глубокий вздох.
– У вас нет детей, – сказал он наконец.
– Но ваши прелестные дети не могут причинять вам огорчений! – воскликнул Феликс.
– Я говорю не о Шарлотте, – секунду помолчав, мистер Уэнтуорт продолжал: – И не о Гертруде. Но я очень тревожусь за Клиффорда. В следующий раз когда-нибудь я вам об этом расскажу.
Когда в следующий раз мистер Уэнтуорт позировал Феликсу, племянник напомнил своему дяде о его обещании.
– Как сегодня Клиффорд? – спросил Феликс. – Он производит впечатление молодого человека крайне осторожного. Я назвал бы его верхом осторожности. Меня он старательно избегает, считая, по-видимому, что я слишком для него легкомыслен. На днях он заявил своей сестре – мне сказала об этом Гертруда, – что я всегда над ним смеюсь. А смеюсь я только из желания внушить ему доверие. Другого способа я не знаю.
– Положение Клиффорда таково, что тут уж не до смеха, – сказал мистер Уэнтуорт. – Дело, как вы, я думаю, догадались, совсем не шуточное.
– Ах, вы имеете в виду его увлечение кузиной?
Мистер Уэнтуорт, изумленно на него посмотрев, слегка покраснел.
– Я имею в виду то, что он не в университете. Он временно исключен. Мы предпочитаем, пока нас не спросят, об этом не говорить.
– Исключен? – повторил Феликс.
– Администрация Гарварда предложила ему на шесть месяцев покинуть университет. Его репетирует сейчас мистер Брэнд. Мы думаем, мистер Брэнд ему поможет; во всяком случае, мы очень на это уповаем.
– А что он там в университете натворил? – спросил Феликс. – Оказался слишком большим любителем удовольствий? Можно быть спокойным, этому его мистер Брэнд не научит!
– Он оказался слишком большим любителем того, чего любить не должен. Как видно, это считается удовольствием.
– Можно ли сомневаться, дорогой дядя, что это удовольствие? Как во Франции говорят, c’est de son âge[41], – заявил Феликс с обычным своим беззаботным смехом.
– Я бы сказал, скорее это порок людей преклонного возраста, разочарованной старости.
Феликс, подняв брови, смотрел на своего дядю.
– О чем вы толкуете? – спросил он, улыбаясь.
– О