Не умру я!
А вскоре я заболела. После простуды, которая быстро прошла, я вдруг почувствовала, что у меня болит подмышкой. Там выросла гуля величиной с куриное яйцо. И по вечерам поднималась температура 37,5 и познабливало. Мне к подмышке ставили припарки – нагретые до горячего отруби, соль, золу… Ничего не помогало… И мне велено было лежать и лежать. Тоня наведывалась ко мне каждый день и приносила гостинчики: морковку, яблочко, огурчик… А я ей читала книжки. Она любила сказки о прекрасных царевнах, но сама не читала. Бабушка за нами приглядывала и вдруг сделала «открытие»: Тоня совсем не умеет читать. У нее была, оказывается, феноменальная память, она помнила слово в слово целые страницы… Бабушка взялась ее учить… И вот уже все пошли в школу, а я все лежу, болею… И однажды посетила нас медсестра. Осмотрев меня, она наклонилась к Бабушке и зашептала ей на ушко, что Эля, то есть я, уже не встанет и скоро умрет… И Бабушка, поняв, что я все слышала, скорей ее прогнала, а сама села за шитье, и я видела, как она почти беззвучно плакала. Мне стало ее ужасно жалко. «Не умру я! Вот увидишь, не умру. Завтра же встану!» И на другой день я действительно встала. Ночью сошло с меня «семь потов», и наутро была нормальная температура и перестало болеть подмышкой. Зато из случайно содранной маленькой болячки вдруг начал выходить густой желтоватый гной. «Много и совсем без крови!» – радовалась Бабушка, а я почувствовала дивную легкость в теле и встала… И захотелось скорее на улицу: бегать, прыгать, летать…
В школе было интересно: в пятом классе разные учителя. Все хорошие. Больше всего мне нравились языки: украинский, французский и, конечно, русский. Учительница по русскому языку и литературе Любовь Демьяновна стала первой моей любовью, нежностью и даже страстью. Вот запись из дневника за 16 января 1947 года.
«В первый раз я пишу о ней, хотя думаю каждую минуту. Она — мое солнышко, мое море, моя мечта. Как бы я хотела быть сильным рыцарем, свершать подвиги, защищать ее и ловить на себе ее нежность! Она читает стихи, она много нам читает стихов и смотрит куда-то вдаль. Меня совсем не видит… У нее красивые платья с острыми плечиками и кружевными воротничками. Она и сама, кажется, сделана из кружев, из заморской туманной дали. Она читает стихи Блока о «Незнакомке», а мне думается: стихи о ней самой.
…Дыша духами и туманами
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа