Глава 3
Кристал
Я снова проснулась посреди ночи. Каждый раз, с того самого дня, когда я ложилась спать, испытывала невольный страх. Просто знала, что и кого увижу во сне. Не сказать, что он плохой, но мне становилось жутко. Я заново переживала ужас предательства собственной матери, боль в теле в момент интоксикации, и то, что произошло потом с тем оборотнем. Именно с его прикосновениями рассеивался этот кошмар.
Встав с постели, я босиком направилась на кухню. Достала из холодильника любимый мною апельсиновый сок и стала пить его прямо из кувшина. Прохлада напитка остудила огонь в теле. Убрала стеклянную тару с оранжевой жидкостью на место, закрыла дверцу и прислонилась лбом к гладкой поверхности бытовой техники.
Уж не знаю, как отец узнал обо всём, но это он нашёл меня бредущую по направлению к дому в чудом уцелевшей одежде. Прижал к себе, повторяя, что всё теперь будет хорошо. Тогда-то меня и прорвало. Я разревелась, как в глубоком детстве. Но в тот момент было так больно и обидно. Кто бы мог подумать, что моя мать способна на такое ради науки…
Нет, я отчасти понимала её фанатизм. Когда решение головоломки так близко – протяни руку и получишь, это заставляет забыть обо всём и всех… Но не такой же ценой! И дело не только во мне, но и в тех двоих, которые оказались такими же заложниками ситуации. Я была благодарна Кайлу за помощь, но не желала видеть его больше никогда! Даже во сне лицо зеленоглазого оборотня было размыто и скрыто туманом, в то время как второго я могла рассмотреть довольно чётко. Его боль в чёрных глазах, в которых иногда мелькали золотистые блики, отзывалась в моём сердце.
Помимо прочего, я постоянно раздумывала над тем, что же моя мама сделала со мной? И кто ещё в курсе о моих мнимых возможностях? А если станет известно?
Страшно! Просто страшно даже думать об этом! А мне ведь нужно ходить на учёбу. К слову о ней. Все эти дни в медицинский колледж Нью-Йорка меня отвозил сам отец. Он же и забирал. Из общежития я ушла сама. Мне не хотелось оставаться одной. А папа приставил ко мне дополнительную охрану. Квартиру, где мы жили все вместе, выставили на продажу и переехали в наш небольшой дом в пригороде Нью-Йорка.
К смерти матери и её погребению я отнеслась с полнейшим равнодушием. Ну, не могла быть та женщина моей родительницей. Не воспринимала я её родной. Но при всём при этом глубоко в душе оплакивала свои детские иллюзии и те моменты нашего с ней счастья на двоих.
Потерев лицо ладонями, отправилась обратно в комнату. Знала, что заснуть уже не смогу, потому села повторять лекции. На рассвете снова вернулась на кухню, чтобы приготовить нам с папой завтрак.
– Доброе утро, малышка, – тепло поприветствовал меня папочка, поцеловав в макушку.
– Доброе, –