– Иван Петрович, честно, я никому не расскажу.
– О том, с какой жадностью ты слушал пересказ женской мелодрамы?
– Сам, значит, смотришь, а другим нельзя. Посмотрите на него. Тимофей, ты видишь, каков у тебя начальник. Я бы от него бежала без оглядки.
Водитель промолчал.
– Ты удивилась, что меня в кафе ранили. Почему?
– Потому что я этого не видела. Я же уже сказала.
– И что это значит?
– Не знаю. Я последнее время начала замечать, что есть вещи, которые мне не видны. Хотя должны быть. Как будто их и вовсе не произошло.
– Может твой дар теряет силу?
– Нет. Это было бы слишком просто.
– А что, если это не люди в Ивана Петровича стреляли? – Предположил водитель.
– Кто тогда? Упыри? Оборотни? Привидения? Всех их я тоже увидела бы.
– Может ты хотя бы расскажешь, как твои видения происходят? – спросил я. – Это как картинки из кино?
– У меня по-твоему вместо глаз камеры? Нет конечно. Я вижу души тех, кто участвует в событие. Такие же, как призраки, только более яркие. Место представить гораздо проще. Предметы мертвы и внутри них пусто. А вот души различаются по цвету и размеру. У каждого она уникальна.
– А у меня какая?
– Не скажу. И не перебивай меня. Сколько можно? Так вот. Если человека бьют, я вижу бьющего. Если стреляют, я вижу стреляющего. Когда тебя ранили? Кто? Дай руку.
– Два сектанта за городом. Новые грани называется их церковь.
Я протянул руку и она прижала её к груди. К своей нежной коже. Я чувствовал, как часто бьётся её сердце, как запястье касается упругого соска. Но насладиться не успел. В один момент всё закружилось. Кухня превратилась в грязную кляксу и меня едва не стошнило. А затем снова оказался на том складе. Между стеллажами, закрытыми чёрным целлофаном. На меня наставляет пистолет ещё живая официантка. Рядом с ней сектант. Вертит в руках топор. Что-то говорит, но я ничего не слышу. Всё вокруг мутное, расплывчатое.
– Ты здесь один? – слышу голос в своей голове. Сложно понять слова. Из-за эха он слышится целым хором повторений. – Соберись, Ветров. Сколько человек рядом с тобой?
Я пытаюсь сосредоточиться. Улавливаю отдельные слова и постепенно их понимаю.
– Нет. – говорю. И теперь мой голос становится хором.
– Я не вижу никого, кроме тебя. Сколько их.
– Двое.
– Люди?
– Да. Мужчина и женщина.
– Где они стоят? Покажи.
Я через силу поднимаю руку. Она будто ватная, чужая. пальцем под ноги официантке. Она этого не видит. Для неё я стою неподвижно.
– Здесь женщина. – говорю. Потом указываю на место сектанта. – Здесь мужчина.
– Пусто. Там никого нет.
Даная отпустила мою руку и я выскочил из видения. Понадобилось осушить чашку, прежде чем сознание успокоилось.
Водитель налил мне ещё. Не говоря ни слова. Может боялся нарушить ход ритуала. И правильно делал. Кто его знает, какие последствия будут от малейшего неверного чиха.
Даная долго