4
Говорят, в былые времена дети в порядке вещей сызмалу осваивали заветные змеиные заклятья. Тогда тоже попадались как блестящие знатоки змеиной молви, так и те, кому так и не удалось постичь всех скрытых тонкостей этого языка, однако в повседневной жизни и они как-то обходились. Все люди знали заветные змеиные заклятья, которым в незапамятные времена обучили наших предков древние змеиные короли.
К тому времени, когда родился я, всё изменилось. Старики постольку-поскольку еще пользовались заветными заклятьями, хотя настоящих знатоков среди них осталось очень мало; молодые же ленились заниматься многотрудной змеиной молвью. Змеиные заклятья непростые, человечье ухо едва улавливает те тончайшие оттенки, что отличают один шип от другого, придавая сказанному совсем другое значение. К тому же поначалу язык человека настолько неповоротлив и негибок, что в устах начинающего всё звучит одинаково. Изучение змеиной молви надо начинать именно с упражнений для языка – язык надо тренировать изо дня в день, чтобы он стал таким же быстрым и ловким, как у змеи. На первых порах это весьма сложно, и не приходится удивляться, что многие обитатели леса, считая подобные усилия чрезмерными, предпочитали перебраться в деревню, где куда интереснее и вполне можно обойтись без заветных змеиных заклятий.
Вообще-то и учителей стоящих почти не осталось. Забывать заветную змеиную молвь стали уже несколько поколений назад, так что наши родители пользовались лишь самыми простыми, расхожими заклятьями, например, чтобы подозвать лося или косулю и перерезать им горло, или усмирить разъяренного волка, или перекинуться словом–другим о погоде и тому подобном с проползающими мимо гадами. Надобность в более мощных словах отпала уже давно, ведь чтобы была от них хоть какая-то польза, требовалось, чтобы их одновременно произнесли тысячи человек, а столько в лесу уже давно было не сыскать. Так что многие заветные змеиные заклятья позабылись, а в последнее время люди не удосуживались больше учить даже самые простые заклятья; как сказано, запомнить их нелегко, а зачем париться, если можно ходить за плугом и накачивать мускулатуру.
Так что я оказался в совершенно особом положении, поскольку дядя Вотеле, без сомнения, единственный в лесу человек, кто знал заветную змеиную молвь. Только с ним мог я постичь все ее тонкости. И учитель дядя Вотеле был беспощадный. Мой обычно такой свойский дядя, едва дело касалось уроков змеиной молви, вдруг становился подобен кремню. «Это просто надо вызубрить!» – заявлял он, заставляя меня вновь и вновь повторять сложнейшие шипенья, и к вечеру у меня язык горел, словно кто-то целый день выкручивал его. Когда тут еще появлялась мама со своими лосиными окороками, я испуганно мотал головой – представить только, что в довершение всех дневных испытаний мне с моим бедным языком предстоит еще жевать и глотать, сводило мне рот пронзительной болью. Мама в отчаянии просила дядю Вотеле не слишком мучить меня и для начала обучить лишь самым простым легким шипам, но дядя Вотеле возражал.
–