Девчонка в свою очередь заметила нас, но, похоже, ничуть не испугалась.
– Вы из лесу, да? – спросила она.
Мы кивнули.
– Пришли жить в деревню?
– Нет, – ответил Пяртель, а я решил прихвастнуть, что в деревне я уже жил, но больше не живу.
– Чего ж ты вернулся? – удивилась девчонка. – Никто в лес не возвращается, все перебираются из лесу в деревню. В лесу только дураки живут.
– Сама дура, – ответил я.
– Вовсе нет, это ты дурак. Все говорят, что в лесу одни придурошные живут. Ты погляди, во что ты одет! В шкуры! Ужас! Прямо зверь какой-то.
Мы сравнили одежду свою и девчонкину и вынуждены были признать, что она права: наша одежда из волчьих и козьих шкур и вправду была неказиста и торчала колом, тогда как на девчонке была длинная воздушная рубашка, не похожая ни на какую звериную шкуру, и она колыхалась на ветру.
– Это вам не шкура какая-нибудь, а ткань, – сказала девчонка. – Ее ткут.
Нам это слово не сказало ничего. Девчонка рассмеялась.
– Так вы не знаете, что такое ткать? – воскликнула она. – Вы и ткацкого станка не видели? А прялку? Заходите, я покажу.
Приглашение и напугало и в то же время заинтриговало. Мы с Пяртелем переглянулись и решились-таки рискнуть. Хотелось увидеть, что это за диковины такие. Да и что эта девчонка может нам сделать, нас же двое. Конечно, если у нее дома нет подмоги…
– У тебя кто дома? – спросил я.
– Никого нет. Я одна, все ушли на сенокос.
Это было опять что-то непонятное, но нам не хотелось выглядеть совсем уж придурковатыми, и мы кивнули, словно понимаем, что значит «сенокос». Мы собрались с духом и вошли в дом.
Это было нечто потрясающее – все эти удивительные штуковины, которые наполняли помещение, от них рябило в глазах. Мы застыли, как вкопанные, оглушенные, не решаясь и шагу ступить. Девчонка же чувствовала себя как рыба в воде, радуясь, что произвела на нас такое впечатление.
– Вот это и есть прялка, – сказала она и похлопала по самой что ни на есть причудливой штуковине, каких мне видеть не доводилось. – На ней прядут. Я уже немножко умею, хотите покажу?
Мы что-то промычали в ответ. Девчонка уселась за прялку, и чуднáя штуковина вдруг закрутилась, завертелась, зажужжала. Пяртель охнул от восхищения.
– Здорово! – вырвалось у него.
– Нравится? – спросила девчонка игриво. – Ладно, мне сейчас неохота больше прясть. – Она встала из-за прялки. – Что вам еще показать? Вот, извольте, лопата – хлебы в печь сажать.
Лопата также произвела на нас огромное впечатление.
– А это что такое? – спросил я, указывая на висящую на стене крестообразную штуку с прикрепленной к ней фигуркой человека.
– Это Иисус