– Это что, угроза? – голос Мориса сел.
Некоторое время Геннадий невинно моргал, затем, откинувшись на спинку стула, громко расхохотался. Люди за соседними столиками оглянулись. Отсмеявшись, Геннадий умолк. Запахнув полы дубленки, поднялся.
– Ладно, философ. Не вышло, значит, не вышло. Я же сказал: все вполне добровольно. Не поверил, стало быть, такова твоя карма. А я бодисатвой спустился сюда, бодисатвой и уплыву. Хочешь, считай меня Марой. Ни одной из моих дочерей ты не поддался, так что будь спокоен. Нирвана тебе не грозит.
– Э, погодь! Так ты что, шутил? – Морис поднялся за ним следом. – Я ж не понял сразу!
– Сиди, дружок. Куда ты вскочил? За ужин уплачено. Даже с лихвой.
– А, может, я это… Согласный? Может, мне только подумать немного надо!
– Времени мало, дружок. Дозаправка, отдых экипажа – на все про все два с половиной часа, – Геннадий постучал ногтем по циферблату часов. – Как говорила одна многомудрая дама: цигель-цигель.
– Тогда это… Тогда пусть!
– Чего пусть?
– Ну, к примеру, надумал я. Дальше что?
– Дальше? – глаза черноволосого пассажира заискрились откровенным смехом. – Дальше третья и последняя проверка.
– Что еще за проверка?
– Видишь ли, я согласен взять на перевоспитание размазню, но требуются здоровые задатки. Эти самые задатки я и должен у тебя выявить.
– Так это… Выявляй скорей! – Морис тоже раздухарился. Возможно, взбурлила под темечком винная порция, а может, сказалась очаровывающая энергия собеседника.
– Что ж… – Геннадий игриво огляделся. – Проверка наипростейшая! Сейчас подойдешь к человеку, на которого укажу, и непринужденно поправишь у него штанину. Объяснишь, что пылинка или ниточка прилипла.
– Что за ерунда?
– Во-во, именно ерунда! – Геннадий согласно кивнул. – Но выполнить ее надо с артистизмом и изящностью, постаравшись при этом не получить по морде.
Морис опешенно глядел на Геннадия. В глазах его вновь читалось знакомое слово: «чокнутый».
– Решайтесь, сударь. Десять секунд на размышление или ухожу.
Морис лихорадочно соображал. На виске его бешено пульсировала жилка – жизненная артерия бомжевского мозга. Наконец, натужно кивнув, он облизал пересохшие губы.
– Хорошо, показывай…
Геннадий немедленно оживился.
– Стало быть, дело за тем, чтобы выбрать подходящую кандидатуру, – он завертел головой, озирая людей, как завзятый психотерапевт. – Так… Здесь, пожалуй, ничего интересного не наблюдается. Значит, перейдем к господам бильярдистам.
Чувствуя недоброе и стремительно потея, Морис побрел за черноволосым великаном. Сейчас он в особенности ощущал свою малость и беззащитность. Своему