Разумеется, все собственники немедленно проявили похвальное благоразумие, и сделали правильный выбор между бытием и не бытием. Последнее – не только в философском смысле. Этому способствовало их немалое удивление поразительной осведомлённостью «деприватизаторов» по части бухгалтерии.
Только удивляться было нечему: «Структура» представляла собой не «лунный десант». Досье на всех и вся были подобраны самым тщательным образом. Чтобы, как говорится, «вспомнить всех поимённо». Никого не забыть, то есть. Чтобы каждому – по труду и «где-то» даже по заслугам. Демократично? Демократично! Благородно? Ещё, как! (Справедливости ради, надо отметить, что все сомнения толковались не так, как рекомендует УПК, а исключительно в пользу государства. От любви к Родине, конечно. Но ведь никто и не возражал).
В результате, недра и доходы от их эксплуатации перешли в собственность того, чьей они только декларировались: народа, то есть. И не того, у которого есть конкретные реквизиты: фамилия, имя, отчество, а «некоего русского»! Народа «вообще»!
В Москве узнали обо всём этом, что уже стало привычным за последние месяцы, только постфактум…
… – Ты понимаешь, что это значит?
Не стеснённый рамками условностей – не перед камерами – Президент нервно метался из одного угла кабинета в другой.
Глава рассеянно кивнул головой. Более активному выражению согласия мешало то, что именно в этот момент он «работал Юлием Цезарем». То, есть, слушал одно, думал о другом, а делал третье. И всё это одновременно. Для того чтобы не выходить из образа, у него имелись серьёзные причины: буквально пару часов тому назад он имел разговор с военачальниками «сепаратистов».
Воспоминания об этом уязвляли «неуязвимого» до самых печёнок. Мало того, что ему пришлось именовать солдафонов «товарищами», так он ещё и должен был претерпевать от них оскорбления в форме уставных ответов. А ведь он сразу предварил разговор намёком на то, что звонит не только от своего имени. Но командующий ТОФ «почему-то» «не проникся» информацией. Настолько «не проникся», что он, всесильный Глава Администрации, вдруг почувствовал, как у него от волнения пересохло в горле. И, ладно бы, только это: он потерял мужество, и вместо того, чтобы поставить Адмирала по стойке «Смирно!» – хотя бы и по телефону – унизился до вопроса: «Как идёт подготовка к учениям?»
Это он-то – тот, который ещё каких-нибудь полтора года тому назад одним росчерком пера или одним