Несмотря на отсутствие всякой научности, «версия Броневского» получила признание у большинства русских историков. Видимо, по тем же самым причинам, по которым подавляющее большинство нынешних русских патриотов, державников и националистов упорно настаивает на том, что казаки – это русские, а тех, кто говорит иное – они записывают в «предатели Русского народа», «сепаратисты» и «агенты американского Госдепа».
Вопреки критике авторитетного русского историка XIX века Н. А. Полевого, выдвинутая теория в той или иной степени нашла в дальнейшем отражение в работах таких известных исследователей, как С. М. Соловьёв, Д. И. Иловайский, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов. Фактически эта теория оправдывала все предыдущие и дальнейшие действия царского правительства по манипуляциям в отношении казачества – то выводили из его состава часть людей, то включали в него целыми группами инородные по происхождению слои населения. Действительно, а чего было церемониться, если это не отдельная народность, а лишь собравшаяся по профессиональному признаку группировка?
В общем, как говорится, дело было сделано и царю можно было уже смело продолжать то, ради чего он Броневского и использовал. И на следующий год после выхода книги в свет вышло распоряжение правительства: казаков отныне указано было считать не «военно-служилым народом», а «военным сословием». Как следствие, в том же 1835 году, когда казаки стали сословием, было упразднено и старое географическое название «Земля Донских Казаков». Вместо него было введено административное именование казачьей родины – «Земля Войска Донского».
Как будто издеваясь над собственным изобретением, Николай I учудил «записать в казаки»… цыган! И в 1839 году все цыгане скопом были зачислены в «казачье сословие»! Разумеется, большинство их сразу ушло куда глаза глядят. Но всё же цыгане составили почти четверть бывшего тогда, но вскоре ликвидированного Дунайского Войска!
* * *
Итак, завершив краткий экскурс в историю, мы вновь возвращаемся в начало ХХ века. И для этого периода мы констатируем, что многочисленные «выведения из казачества» целых слоёв казачьего населения и «введения» в него больших групп совершенно чуждого, даже инородческого населения в рамках официально проводившейся политики «разэтнизации» дали основания для российских историков и того, и более позднего времени заявлять о «полиэтничности» казаков. Однако в народной казачьей среде продолжала сохраняться память и убеждение в своей этнической особости, отличности от иных народностей Российской империи. В результате таких разновекторных тенденций мировоззренческого самосознания – имперской и народной – казачество в начале ХХ века оказалось