Если по крупным городам перестройка прошлась железной рукой, и те содрогнулись, то провинциальным захолустьям хватило бы даже ветра от той руки, не то что заметного толчка. Это было время, когда правила диктовало не общество, а стихийно сбившиеся внутри него группы, а понятий «нельзя» или «незаконно» иногда вовсе не существовало.
Все желали, чтобы поскорее наступило светлое будущее, но так и не объяснили, как оно должно выглядеть…
Я рос без отца, но воспитанием моим все равно занимались двое: улица и мать. Вторая – когда успевала.
Близких друзей у меня не водилось. В школе общался с двумя ребятами, с ними же и тусил во дворах или на заброшенной стройке. Компьютеры имелись у нескольких человек на районе, но мы находили более «традиционные» способы развлечений. В пятом классе знакомые за гаражами научили нас «пыжить» и «жопить».
Первое – это когда вдыхаешь пары клея, налитого в пакет, и смотришь «мультики» – часто очень яркие и захватывающие, хотя и непонятные. «Жопить» – значит, до крови растирать репейником кожу, а затем смазывать ранку клеем, чтобы поймать кайф.
Мы занимались этим, сидя в кустах за разбитым городским стадионом, нервно хихикали, повторяли услышанные от старших похабные анекдоты, смысл которых понимали с трудом, и чувствовали себя хозяевами жизни.
Я должен был услышать тревожные звоночки уже тогда, но в пятом классе не задумываешься, куда могут привести игры с удовольствием…
…Они тоже собирались на стадионе – парни из строительного техникума неподалеку. Точнее, только они и общались там открыто: оккупировали длинные, расшатанные «трибуны» с облезшей краской, громко ржали, обсуждали непонятные вещи и неизвестные музыкальные группы. Гриша с приятелями обычно наблюдали за ними из-за забора. Слушали нескончаемое веселье, представляли себя его участниками, равным с недосягаемой и оттого привлекательной компанией. Поведение старших было загадкой.
Однажды Гриша проиграл в споре и подошел спросить, что именно их так веселит.
– Тоже хочешь попробовать? – серьезно спросил один из «технарей» – темноволосый, смуглый, в трениках и клетчатой рубашке навыпуск. Он не выглядел крутым и, видимо, даже не пытался, но в компании вел себя уверенно и оттого внушал особый авторитет. Гриша сразу понял: именно от его решения зависит, как повернется общение дальше.
Другой – рыжий, курчавый тип – довольно усмехнулся, странно посмотрел на приятеля и произнес, пожевывая губу:
– Фаловать собрался, Ромыч? Думаешь, папка тебе за малолетку спасибо скажет?
– Если сейчас не скажет, то потом – обязательно, – ответил тот, которого рыжий обозвал Ромычем, и запустил пальцы в волосы на затылке. Да так и остался сидеть, чуть запрокинувшись. Смотрел на Гришу, и глаза у