Лунный парк. Брет Истон Эллис

еще больше прежнего, во дворе люди купались в бассейне. Сообразив, что на вечеринку без всякого приглашения слетелась куча ребятишек из колледжа, я забеспокоился, что об этом подумает Джейн. Коридор был забит настолько, что нам с Джеем пришлось протискиваться через кухню, дабы попасть в гостиную за выпивкой, где знакомый рифф из «Жизнь была так хороша»[18] Джо Уолша грянул так, что я спазматически задергался, играя на воображаемой гитаре. Джей изобразил подобающую усмешку. По гостиной распространялся сладостный аромат хэша. Из-за кокаина сердце мое билось в два раза быстрее, зрение приобрело кристальную ясность, мне хотелось, чтоб все были друзьями. Тут я заметил Робби, разгуливающего в футболке с Кидом Роком и мешковатых джинсах, небрежно притянул его за шею и развернул к нам лицом.

      – Ну что, умаялся небось со второго этажа-то спускаться?

      Робби пожал плечами, а я представил его Джею и выдал обоим по «маргарите», которую Робби взял так неохотно, что мне пришлось в шутку дать ему подзатыльник, чтоб он хоть отпил. Между Робби и Джеем завязался тот бессмысленный разговор, какой обычно происходит между одиннадцатилетним подростком и мужчиной под пятьдесят. Робби принял свою обычную позу в разговоре со взрослым: ты для меня ничего не значишь. Я заметил, что в руках он сжимает бейсболку с изображением поверхности луны.

      И вдруг кто-то снова потянул за гитару. Сара. Опять.

      Я закатил глаза и пробурчал себе под нос проклятие. Посмотрев на нее, я охнул: она была в маленьких очаровательных трусиках.

      – Пожалуйста – современные дети, – сказал я Джею, указывая на Робби и Сару. – Она предпочитает гламур, а в этом сезоне розовый чрезвычайно популярен среди шестилетних. Робби в белых цветах хип-хопа, и теперь он уже официально – твин.

      – Твин? – переспросил Джей, нагнулся ко мне и прошептал: – Это ведь не то же, что педераст?

      – Нет, твин – это уже не ребенок, но еще не тинейджер, – объяснил я.

      – Боже мой, – пробурчал Джей. – Нет, ну все предусмотрели, смотри-ка!

      Сару наш разговор не отпугнул.

      – Папа?

      – Да, малыш, почему ты еще не в кровати? Где Марта?

      – Терби все злится.

      – И на кого же он злится?

      – Он меня поцарапал.

      Она вытянула ручку, и я прищурился в багровой полутьме, но так ничего и не разглядел. Все это становилось невыносимым.

      – Робби, отведи сестренку наверх. Ты знаешь, что ей нужно спать по двенадцать часов, уже поздно. По всем правилам вы уже должны быть в кровати.

      – А можно мне потом спуститься? – спросил он.

      – Нет, нельзя, – отрезал я, заметив, что половины «маргариты» уже нету. – А где твой друг?

      – Эштон принял зипрекса и заснул, – сказал он безучастно.

      – Что ж, полагаю, и тебе он не повредит, приятель, ведь завтра в школу.

      – Но ведь сегодня Хеллоуин. Что такого?

      – Эй, я сказал, в кровать, кутила. Осспади, дети требуют к себе столько внимания.

      – Папа! – снова крикнула Сара.

      – Малышка, пора идти в кровать.

      – Но