– Да, – ответил Джеймс, – еще и семнадцати не исполнилось.
– Я не сомневаюсь, что, если с Элеонорой как следует заниматься, она сможет поступить в университет через два-три года. Не то что я так к этому стремлюсь, я просто уверен, что она бы смогла.
– Сколько ей сейчас?
– Исполнилось восемь в августе.
– Поразительно!
Джеймс доверял своему спутнику, Якоб был честным человеком, без претензий и совершенно не тщеславным, но к подобным заявлениям трудно было отнестись всерьез. Они еще поговорили об успехах Элеоноры, об уроках, которые давал ей Якоб, о беспокойстве Руксандры касательно будущего девочки и ее опасениях, что в городе узнают о необычайных способностях Элеоноры. Джеймс поддакивал приятелю, но чем больше он слушал, тем труднее верилось. Каждый раз, когда он высказывал сомнение, Якоб только попыхивал трубкой и мотал головой.
– Если бы вы ее увидели, – приговаривал он, – вы бы все тотчас же поняли.
Глава 6
Колючий мрак, бархатистая теснота… Элеонора лежала в сундуке, а ковры давили на нее со всех сторон, руки и ноги превратились в бесполезные щупальца, невозможно было определить, где верх, где низ. Она попала в западню. Где-то глубоко в корабельном чреве постанывал паровой двигатель, как великан, что беспокойно похрапывает в своей пещере. На губах был кислый вкус отрыжки, к которой примешивалась угольная пыль. Спину сводило судорогой. Ноги зудели, как будто колонна мурашек бежала марафонскую дистанцию на ее коже. Элеонора пошевелила пальцами и ощутила спазм в плече. Она закрыла глаза и почувствовала во рту вкус желчи. В последний раз она ела позавчера днем, но до мешка с едой было не дотянуться. Если бы только удалось чуть высвободиться, перестало бы сводить спину – и тогда удалось бы достать провизию. Она выдохнула, выпростала левую руку, плотно прижатую к груди, и подвинулась назад. Но удобнее не стало. Наоборот. На ее счастье, ей удалось принять первоначальную позу и свернуться в комочек.
Совсем не так она представляла себе это путешествие, совсем не так. Но сейчас она даже не помнила, что ж она тогда воображала. Она так долго, так тщательно продумывала все подробности своего плавания, но ей даже в голову не приходило, каково это на самом деле – оказаться запертой в сундуке. Когда у себя в комнатке она размышляла над тем, как все будет, ей представлялось, что время пройдет быстро, что можно просто перелистнуть пару дней путешествия, как делаешь с нудным описанием в книжке, и очутиться в Стамбуле как ни в чем не бывало. Но, увы. Время тащилось, как старая кляча, которая едва переставляет копыта и, того и гляди, остановится прямо посреди дороги, окончательно выбившись из сил. Если Элеонора не ошиблась в расчетах, она просидела в сундуке не более семи часов. Что такое семь часов в масштабах человеческой жизни – совсем ничего, но ей эти часы казалось неделями, если не годами.
Сначала она боролась с тревожными мыслями о том, что кашлянет или чихнет ненароком и Руксандра или отец поймает ее на месте преступления. По всей видимости,