На сей раз ребенок совершенно точно был внешний!
Тепловой удар, конечно, объяснял и галлюцинации, и потерю сознания, и все же Оле было тревожно.
Не очень-то приятно думать, что сходишь с ума!
С трудом дождавшись восемнадцати часов – завершения официального трудового дня, она позвонила вечно занятому Громову, чтобы спросить его, все ли в порядке с Димкой.
Все было в норме, не считая несправедливой, как единодушно решили родители, двойки по рисованию.
Творческое задание проиллюстрировать загадку «Зимой и летом одним цветом» младший Громов выполнил очень по-своему, нарисовав негритенка, тогда как учительница хотела видеть только елку. А Димка к тому же имел неосторожность с косной училкой заспорить, обозначив дополнительные варианты: индеец и китаец.
– Двойка за широту мышления – это безобразие! – возмутилась Оля. – Вот я вернусь, поговорю с этой учительницей рисования!
– Кстати, о тебе. Ты как там? – спросил любимую половинку старший Громов, чутко уловив избыточную взвинченность родного голоса.
– Уснула на пляже, обгорела на солнце, получила тепловой удар, спина болит, сознание спутанное, – честно призналась удрученная половинка.
– А ночью ты что делала, если на пляже уснула? – без пяти минут олигарх мгновенно выхватил суть и построжал.
– Плясала в ночном клубе, – покаялась Оля.
– Догадываюсь, чья это была затея, – сердито засопел супруг. – Возможно, пора оградить тебя от дурного влияния? Мы можем приехать хоть завтра. Я свалю дела на зама, а Димка с удовольствием прогуляет школу, где не ценят его креативность.
Несколько секунд Оля обдумывала это заманчивое предложение.
Провести несколько дней с мужем и сыном на курорте было бы очень приятно. Вот только Люсинда непременно обидится и рассердится, потому что останется в одиночестве, чего она никак не планировала. А рушить тщательно построенные планы Люсинды – это социально опасно, потому что радиус поражения обломками может оказаться уж очень широким.
Да и не по-товарищески это.
– Ладно, тогда мы будем ждать тебя дома, – выслушав эти доводы, согласился Громов. – Только ты уж постарайся вернуться целой и невредимой, хорошо? Не надо больше спать на пляже.
– Не буду.
– И в клубах ночевать не надо!
– Тоже не буду.
– Тогда целую тебя, пока!
– Пока.
Оля выключила трубку, вздохнула и поискала глазами Люсинду, от которой за приватным разговором незаметно отстала.
Люсинда грудью лежала на фанерной стойке хлипкой постройки, гордо названной Информационным пунктом.
Грудь у Люсинды была не так, чтобы очень – второй размер, но напирала она ею на прилавок столь мощно, что непрочное сооружение мучительно скрипело.