«Почему Творец дал мне такую длинную жизнь? – в который раз спросил Оуэн, сидя в своей пещере, расположенной неподалеку от некоего южного острова. – Я не ропщу. Просто интересно – зачем я вообще живу, если я никому не интересен? – Он виновато покачал головой, устыдившись себя. – Опять хандра? Унылое настроение недостойно звания морского философа, каковым я себя считаю. Я ведь догадываюсь – зачем? Мне, как и каждому мыслящему существу, надо постигнуть смысл жизни. А для этого необходимо, хотя бы, научиться воспринимать все перипетии судьбы с философским спокойствием. И быть благодарным Творцу за то, что Он дал мне на это время. А одиночество… Путь философа всегда одинок. И тот, кто уходит вперёд, не имеет попутчиков. Это путь сильных. Буду считать, что я добровольно избрал его. Но как же он труден и долог! – не удержавшись, вздохнул он. – Я начал его в ином мире. Тогда это был единый Великий Океан, моя прародина… Мировия – нарекли его люди, обнаружив его древние признаки, мы же называли его – Тоо-Тэто-Кан: Великий и Могучий Поток. Потому что наш Океан был живым и он постоянно двигался. Когда-нибудь и я уйду в иной бескрайний Океан Света, не имеющий ни конца, ни начала – туда, куда ушёл мой род. Каков он и что там? Мои соплеменники говорили – что там, в Океане Света, объединившись с Творцом, каждый из нас постигнет Истину. И всё тайное и вечное, что скрыто сейчас за границами материального мира, станет простым и понятным. Как радостно мне будет – я, наконец, пойму всё, что влечёт и мучает меня здесь. Смысл существования вселенных, законы мироздания, истоки и цели возникновения жизни… Но сначала мне надо постараться постигнуть всё это самому. А иначе – зачем я живу? Зачем Творец дал мне долгую жизнь? – Оуэн снова вздохнул. – Научиться быть беспристрастным… Но как? Ведь Истина не даётся страстным и несдержанным. Но это не просто. Ведь каждым существом в первую очередь управляет инстинкт самосохранения. Он и внушает постоянную тревогу за себя. И потому, чтобы выжить, я всё ещё не научился нейтрализовать свои эмоции. Разве что вот тут, в тишине пещеры, где в безопасности так легко думается о смысле жизни, я спокоен. Но какова в этом моя заслуга? Ведь за её пределами многое видится по-другому. Но я рад, что хоть иногда мне удаётся в моих философских размышлениях свести эти два мира воедино. Но это не всегда»…
Сегодня Оуэн не был бесстрастен. Мало того – он был встревожен. И для этого была причина – он кое-что сделал не так. И то, что его это тревожило, само по себе было бессмысленно – ведь прошлое уже свершилось и тревожится о нём не разумно. Но он ничего не мог с собой поделать.
Ведь вчера ночью впервые с незапамятных времён он не завершил свой Танец достойно и согласно древним традициям. Он не послал вселенной символ обратной спирали – знак благодарности, с помощью которого он обычно вежливо прерывал контакт с небесными сферами. Это недостойно звания древнего существа и могло