– Тварь! – бормочет Лара. – Растила тебя, горбатилась над шитьём, чужие толчки за гроши драила, а ты и мамой не назовёшь. Что смотришь? Осуждаешь? На себя посмотри, психованная! Голоса у ей в голове, видали? Тьфу!
Проступают красные пятна на мятых щеках, крик взлетает к потолку. Но Нитти знает – это ненадолго. Пять минут – и Лара снова бубнит, поглядывая с опасливым вызовом.
– Жалко рюмашки для матери? Отдай бутылку, дрянь! Нет? А ну, пусти! К соседке пойду, расскажу, как родная дочь обижает!
Закрепив нитку, Хозяюшка взглядывает на Дядю, стоящего со сложенными руками у двери. Дядя кивает, и Нитти встаёт, сама наливает пьянице стакан красного, выжидает. Накрывает стареньким пледом храпящую Лару. В наступившей тишине Дядя исчезает, крепко хлопнув племяшку по плечу. Хозяюшка достаёт муку и сахар, а к Нитти приходит Учитель. Устраивается на подоконнике, мягко улыбается, хвалит Хозяюшку и заводит рассказ: о фараонах и острове Пасха, о строении человеческого мозга, и почему самолёт летает. О готике и романтизме.
Настоящая Мама приходит всё реже, теперь она сидит в уютном кресле в западной комнате, окнами в розовый сад, склонив туманное лицо над вязанием. Ложась вечером в постель, Нитти закрывает глаза и прибегает к Маме, опускается на прогретый вечерним солнцем деревянный пол, кладёт голову на мягкие колени. Потом засыпает.
– Странная ты. – Натали, постоянная заказчица, платит хорошо, но уж очень любит за свои денежки душу помотать. – На улице тебя видела: идёшь смеёшься, а с кем – чёрт знает. Может, думаю, мозгами съехала? Жить с матерью пьяницей несладко, небось. И всё-то ты одна. Хоть бы дружка завела. А то, хочешь, с солидным человеком познакомлю? Ему много не надо: раз в неделю примешь, вот и денежки заведутся. Ты, конечно, не ахти какая красавица, да это дело десятое. Зато молоденькая. Согласна?
Нитти, сматывая измерительную ленту, краснеет и низко склоняется над рабочей шкатулкой.
– Каков афронт! – Благородный Дон, отбросив взвизгнувшую гитару, вскакивает и выхватывает шпагу. – О благородная госпожа, дозволь наказать подлую простолюдинку!
Поэт, сидя на подоконнике – вечная луна за плечом – качает ногой, бросает лениво:
– Остынь, забияка. Старой сводне не оскорбить чистоты души нашей владычицы. Да и талия у греховодницы, заметь, уже сто три сантиметра против девяносто пяти, что в прошлом году.
И Нитти, приподняв тонкими пальчиками сумрачное облако кружевной юбки, приседает в реверансе, протягивает Дону кончики пальцев для поцелуя и отвечает заказчице:
– Вот брюки подшила, а юбка ещё не готова. Поеду на неделе змейку в тон куплю. А что до остального, так спасибо, не бедствуем. Вам работу в субботу утром занести, как всегда?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную