– Можешь не извиняться, это еще мягко сказано. Между прочим, если светские власти действительно смягчали приговор, то их обвиняли в «потворстве еретикам». Но вот что особенно важно отметить, так это материальную сторону дела.
– Ну да, конечно, – вздохнула Аня. – Денюжка.
– Да, деньги – согласился дядя Саша. – Всегда и везде деньги. Прежде всего, все имущество осужденного, независимо от того, был он казнен или нет, конфисковывалось. Далее, в ходе допросов требовалось в обязательном порядке назвать «сообщников»…
– Да, я помню.
– Таким образом обеспечивался дальнейший приток средств, и формировалась материальная заинтересованность.
– И кому же шли деньги?
– По-разному. Иногда добыча делилась между епископом и светскими правителями, а бывало и так, что все прибирали к рукам местные инквизиторы. Причем, жадность их доходила до того, что они порой даже забывали поделиться с чинами инквизиции в Риме.
– То есть, с начальством, так?
– Совершенно верно. Между прочим, конфискация была настолько массовой, что немногим более чем за сто лет инквизиция истощила все основные источники дохода. Один инквизитор, некий Эймерик, писал в 1360 году: «В наши дни больше нет богатых еретиков», и чуть далее: «…достойно сожаления, что такое полезное учреждение, как наше, должно быть так не уверено в своем будущем».
– «Полезное учреждение», – произнесла Аня, – неплохо. Эх, жаль, что я не пью, сейчас бы это не помешало.
– Сейчас это просто необходимо, – поправил ее дядя Саша, вставая. – Подожди пять минут, – добавил он и вышел из комнаты.
Оставшись в одиночестве, Аня стала рассматривать книжные полки, занимавшие всю стену напротив окна. Книги на четырех языках: русском, французском, английском и немецком – стояли тесно одна к другой и всегда поражали Аню невероятным разнообразием своей тематики. При всем при том, здесь находилась лишь меньшая часть библиотеки, основная часть которой занимала три застекленных шкафа в гостиной. И эти книги стояли тут не для декорума, все они были прочитаны и обдуманы владельцем.
– Иногда бывает нужно выпить даже непьющим, – сказал дядя Саша, вернувшись с небольшим подносом, на котором, помимо двух рюмок, красовался изящный графинчик красного стекла.
Аня узнала его, поскольку ей уже приходилось с ним встречаться, и не сомневалась, что это все та же, любимая хозяином, вишневая настойка. Она улыбнулась: дядя Саша, как всегда, знает, что делает. Сейчас это было так кстати!
– Давай выпьем по рюмочке для прочистки мозгов, – произнес он, наливая рубиново-красную жидкость. – Prosit!
– За здоровье! – отозвалась Аня и отпила настойки.
Вкус и аромат вишни сразу заполнил собой чувственное пространство, проникнув, как показалось Ане, в каждую клеточку тела и каждый закоулок души. Как-то сразу на душе стало спокойнее: