Включив аварийку, Стас свернул на обочину. Набрал приемный покой. Наконец-то!
– Девушка, день добрый. Как состояние Егора Рахманова? Два дня назад к вам поступил, – бешенный стук в груди. – Кто я? – Стас гаркнул в нетерпении: – Отец! – молчание на том конце провода пугало. – Перевели в палату? Спасибо вам!
Включил поворотник и перестроился в левый ряд, готовясь свернуть на трассу. Набрал жену.
«Сбросила! – Стас начал заводиться. – Неужели ответить сложно?! Какие-такие дела у нее срочно-важные?!»
Наконец, томный голос соизволил отозваться:
– Слушаю. Только недолго. Я на показе.
Стас прижал телефон к уху и взревел:
– У тебя хоть капля совести есть: сын в реанимации по твоей милости, а ты по показам шляешься! Всему есть предел! – в висках стучал отбойный молоток.
Елена завизжала:
– Что ты орешь? Я предупреждала: мне этот ребенок не интересен! Просил, вот и майся!
Он не поверил своим ушам – короткие гудки! Телефон выпал из трясущейся руки, Стас нагнулся, и в следующую минуту машина содрогнулась от сильного удара. В голове коротнуло, и Стас потерял сознание.
Глава 3
Альбина смутно помнила вчерашний день и как оказалась дома. Одни обрывки. Мужчина с расплывчатым пятном вместо лица протягивает кружку. Горячий чай обжигает губы. Резкий сигнал машины выдергивает из забытья – ее куда-то везут. Знакомая коричневая дверь. Щелчок ключа в замочной скважине. Дальше – провал.
Из квартиры снизу доносились ритмичные звуки музыки.
«Какой сегодня день?» – мысли всплывали, смешивались одна с другой и бесследно исчезали, так ничего не прояснив.
Попыталась подняться. Закружилась голова, во рту возник горьковатый привкус, а перед глазами замелькали черные точки. Включила ночник, осторожно встала с кровати и медленно подошла к окну. С усилием отдернула плотную штору. Внизу фонарь освещал детскую площадку и припаркованные во дворе машины.
Повернулась и вздрогнула: взгляд выхватил картину, висевшую над письменным столом. Белая пена облаков отбрасывала тень на деревню и отражалась в озере.
«Озеро, озеро, озеро!» – каждое слово точно острыми гвоздями вколачивали в виски.
Альбина поморщилась и вцепилась в подоконник. Сердце отчаянно заметалось, в ушах загудело. Чуть отдышалась и, облизнув пересохшие губы, поплелась на кухню за водой.
В ванной комнате горел свет. На стиральной машине лежала растрепанная пачка акварельной бумаги. Старомодную чугунную ванну заполнил ворох измятых листков. Альбина хватала их и разворачивала. С карандашных набросков на нее смотрело одно и то же, одно и то же. Озеро. Снег. Фигуры, бегущие по льду…
Она вскрикнула, роняя рисунки. Вчерашний день отчетливо проявился в голове, намертво фиксируя события. Медленно осела на пол, обхватила колени и тихо завыла,