«Елена», – досада зашевелилась внутри, как кофейная жижа, взбаламученная ложкой.
Сиденье прогрелось, отдавая тепло телу. Стас приглушил динамик и тупо уставился на бегающую шкалу громкости на приборном щитке. В какой момент их семейная жизнь полетела в тартарары? Да практически сразу после свадьбы. Нет, гораздо раньше: после того как Елена объявила о беременности…
Стас, выросший без отца, рано взял на себя ответственность за мать. Тем далеким майским днем, когда сад за окном благоухал медово-сладким ароматом гиацинтов, он вбежал на крыльцо, размахивая папкой с нотами, со стуком открыл дверь на веранду и крикнул:
– Мама, я выиграл!
Мама и Лина Борисовна пили чай из фарфорового сервиза. Его доставали по большим праздникам и с благоговением называли «императорским». Мама молчала. Учительница взяла блюдечко, наполнила его янтарной тягучей жидкостью, переливавшейся на солнце, и, зачерпнув серебряной ложечкой содержимое, протянула Стасу:
– Деточка, откушайте чаю с божественным рябиновым вареньем, – ее глаза хитро́ улыбались, отчего мелкие морщинки на лице умножились.
Стас стоял, оторопевший:
«То линейкой по рукам за то, что играю мимо нот, а тут – отведайте чаю, деточка…»
– Да, повод есть! – словно прочитав его мысли, Лина Борисовна повернулась к матери и одарила великолепной улыбкой: – Наш Стасик взял первую премию! Мне уже доложили!
Мама охнула, а Стаса накрыла обида, что не он сообщил матери о своей победе в областном конкурсе. Насупился и решил не ударить в грязь лицом. Достал из папки бумажку, врученную директором музыкальной школы, и протянул маме:
– Я теперь буду покоить твою старость!
Мать развернула листочек и заплакала:
– Премию денежную выписали…
Лина Борисовна заулыбалась еще больше:
– Ну, Дарья, что слезы-то лить. Радоваться надо: парень серьезно настроен. Будем работать.
А Стас, чтобы совсем покорить строгую учительницу и доставить матери удовольствие, расхрабрившись, взъерошил густые волосы и выпалил:
– А завтра я пойду к директору и скажу, чтоб тебе зарплату выдали: пальто к осени купим и сапожки, я видел в сельпо, красивые, блестящие! – он залихватски перевернул ремень, чтобы металлическая бляха была ровно посередине, и искоса глянул на Лину Борисовну.
Она засмеялась от души, а мама еще больше расплакалась, вытирая глаза концом фартука.
Именно в тот день Стас твердо решил, что мать никогда не будет ни в чем нуждаться, и при первой же возможности, урывая пару дней между многочисленными гастролями и конкурсами, приезжал в деревню, привозя деньги, сувениры, продукты.
Мать слабо бранилась, вставая на цыпочки и притягивая к себе его вихрастую макушку для поцелуя, но Стас видел, что глаза