Современная Россия похожа на беднягу принца из сказки Сергея Михалкова «Смех и слезы», которому злой шут, занавесив окна черными шторами, день и ночь читает страшные рассказки, чтобы принц все время заливался слезами и никогда не выздоровел. Действительно, если станешь плакать с утра до вечера, то не выздоровеешь и не вырастешь, а Россия плачет, слушая по радио и телевидению Новости ( скверные новости!) и Подробности (отвратительные подробности!), читая в газетах сплошную уголовную хронику и рассказы о происшествиях. «Это – жизнь», – говорят нам. Но это – не жизнь, а тяжкий мрак в головах господ сочинителей, потому что в жизни есть не только черное, но и белое, не только скверное, но и хорошее, не только подлость, но и благородство. Однако, сколько ни возмущался все эти годы читатель и зритель, мрак из сознания и подсознания «выбившихся в люди» авторов продолжает изливаться в наши души, поскольку редакторы и издатели что-то там слышали о Фрейде, который опять же «что-то там» написал про Эрос и Танатос, которые якобы всеми поголовно руководят изнутри.
Отечественная литература последних пятнадцати лет вкупе с желтой прессой и изрядно пожелтевшим телевидением внесла свою лепту в «эффект кривого зеркала», в господство «натуралистического концепта», который, впрочем, не так уж и натуралистичен, если приглядеться к нему поближе. Я бы даже сказала, что большинство известных российских авторов исповедуют некий «мистический натурализм» ( он же – мистический пессимизм). В мистическом натурализме обыденная жизнь, выписанная в мельчайших и как правило омерзительных бытовых деталях, совмещается с таинственными и грозными «потусторонними» событиями, которые захватывают персонажей ( язык не повернется назвать их «героями») и волокут их неведомо куда. В пустоту, в смерть, в распад, который не лучше смерти.
Мистический натурализм, если пользоваться языком образов, это «темная литература», то есть литература, которая при чтении вызывает глубокую тоску и депрессию, является патогенной, ввергающей человека в состояние безнадежности. В лучшем случае это интеллектуальная поделка, играющая словами, внешне мрачная, но не затрагивающая чувств. Тогда она, по крайней мере, безобидна, отчасти, быть может, даже развлекательна, если уродство может развлекать. Я бы выделила в мистическом натурализме две группы произведений, странным образом разделившихся на его «мужскую» и «женскую» ипостась. С одной стороны здесь выделяются произведения таких авторов как В.Пелевин и В.Сорокин ( я не стремлюсь дать здесь полный охват фигур), с другой – женская проза Л.Петрушевской, Л.Улицкой, отчасти – Т.Толстой. Причем для нашего разговора не очень важно, в каком именно году впервые вышли книги названных авторов, важно, что сегодня, сейчас они широко представлены в книжной торговле и доминируют в российском литературном процессе.
«Мужской мистический натурализм» ( «Голубое сало» и «Лед» Сорокина, «Чапаев и пустота» и