Вслед за этим раздался густой бас училищного священника, в золотом облачении, – сложите два перста и поднимите вверх. Теперь повторяйте за мной слова торжественной присяги.
Когда многоголосо повторяемые они отзвучали, юнкера первого курса, поочередно подойдя к нему, целовали крест с Евангелием, и возвращались на свои места.
– На-кройсь! – раздалась вслед за последним команда Арцибашева. – Под знамя, слушай, на кра-ул! Знамя тем же манером унесли, церемония закончилась, юнкера строем разошлись по ротным помещениям.
– Ну вот-с, теперь вы настоящие юнкера, – расхаживая перед двумя шеренгами первокурсников заявил Галич, называемый за глаза «Отец родной».
К слову, все училищное начальство, включая полковника, у юнкеров имело прозвища. Томкеева когда-то окрестили «стратегом» за любовь к проведению полевых учений, командира второй роты штабс-капитана Евстигнеева «мерином» (у него было лошадиное лицо), а третьей – поручика Клюге, обрусевшего немца, меж собой называли «супостат». Офицеры знали про то, но терпели. Имелись клички и у всех курсов, Младший, как уже упоминалось, звался «верблюдами», средний – «янычарами», а старший «фаталистами».
Через неделю, в следующее воскресенье, первокурсников впервые отпустили в увольнение. Все облачились в выходную форму, к которой полагались белые перчатки и тесак, каждого тщательно осмотрели взводные и Отец родной. У правофлангового Волкова он задержался (форма на том сидела как влитая, на груди сияла медаль), одобрительно хмыкнул и сказал, – видно ворона по полету, добра молодца, по соплям.
– Рад стараться, ваше благородие! – вздернул тот подбородок.
Затем ротный дал краткий инструктаж – в городе вести себя культурно, приветствовать всех старших, вернуться ровно к восьми вечера и ни минутой позже.
– Это всем ясно?! – грозно окинул строй.
– Так, точно, господин капитан!
– Вольно, разойдись, – махнул рукою.
Через пять минут увольняемые вышли за открытые дежурными ворота, где некоторые из местных, наняв пролетки, отправились домой, а остальные группами растеклись по улицам.
Михаил с Николаем решили немного ознакомиться с Тифлисом. Для начала отправились на проспект где стоял дворец наместника и впечатлились изысканной архитектурой, погуляли в городском саду рядом, с экзотическими деревьями и цветами, а затем решили подняться по одной из улиц на высокую гору в центре. Там оказался старинной постройки храм с источником, а неподалеку могилы, где были похоронены Багратион с Грибоедовым, княгиня Чавчавадзе и другие именитые лица.
С вершины на город с окрестностями открывался чудесный вид, вверху плыли легкие облака, и Михаил продекламировал
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины:
Орел,