–Она туда все деньги впарила, – напомнила Алена. – А ты, кстати, так и не отдал ни копейки.
–Еще бы я отдал! – петушился отец. – У меня на руках ее дочь, которую я кормлю, содержу, воспитываю.
–Ой, да ладно тебе, – перебила Грачевская. – ты говоришь так, будто на своем горбу все тащишь.
–А как еще? – возмутился Седой.
–Ты не работаешь, какой тут горб! – говорила тетя Ира громко, распаленная выпитой водкой.
–Куда мне работать? – оправдывался отец. – У меня ребенок на руках. Кто ее будет воспитывать? Следить за ней надо. А брат? Он же больной человек! Оставлять Лиску с ним опасно! Ты что несешь! Какая работа! – он говорил все это и был твердо уверен в том, что в таком образе жизни, как у него, здорового безработного мужика, нет никаких отклонений от нормы.
–А почему ты на Алину наезжаешь? – Грачевская решила заступиться за некогда подругу. – Она разве недостаточно делает для Лиски?
–Да она шлюха! – закричал отец, теряя рассудок. – Что она делает?! Она ничего не делает! Она променяла дочь на наркомана!
–Она не меняла! – кричала Грачевская в ответ на повышенный тон отца. – Отдай ей Лиску, они заберут ее, ребенок будет сыт, одет, обут!
–И кем она там станет?! Такой же шлюхой, как ее мать?! Да кто она такая?!Она спирт пила беременная! Ее я с притона вытянул! Я ее спас! – кричал папаша все это, на самом деле уязвленный лишь только тем, что мама променяла его на наркомана, а он ее все еще так любил. А ведь когда-то Седой гордился тем, что Алина пила спирт во время беременности и родила меня здоровой. Теперь все иначе. Но не от осознания того, что пить беременной женщине противоестественно, а лишь от своих личных обид. – Моя дочь в моих руках тоже сыта.
–Да она попрошайничает по соседям на пару с Вано, – возмутилась Грачевская. – Иногда их кормят в четвертом подъезде. А от Вики она вообще не вылазит: если б не щи, которые она там жрет, давно бы с голоду упала.
Это была чистая правда. Я тогда еще только начинала промышлять этим: ходить по соседям, у которых есть дети, с которыми я якобы люблю играть, на самом деле только ради тарелки щей. Я даже ходила гулять с одной мамашкой, у которой был грудничок, чтобы она меня иногда звала в гости с ним посюсюкаться, а потом кормила. Деньги мы с Ванькой клянчили постоянно, и нам их давали. Попрошайничество было для нас необходимостью, потому что кушать хотелось часто, но было нечего, ведь родители про нас забывали.
–Так, ладно, успокойтесь, – вмешался Слава, – что вы тут развели? Мать хоронить надо.
–Да иди ты! – перешел на него Седой. – Сказал уже, что не на что!
–И что делать собираешься? – не унималась Грачевская.
–Откажусь, – совершенно спокойно решил Седой. – Я узнавал: если нет денег на похороны, можно отказаться.
–И как тогда ее похоронят? – поинтересовалась тетя Алена.
–Ну, в общей могиле, на Новом кладбище где-то такая есть, – разъяснил ей муж.
–В пакете, – добавил Иволгин.
–Да вы сдурели?! –