Таков хоккей. Сборник рассказов. Олег Ашихмин

матчей, вдруг до него дошло, что он уже никогда не услышит одобрительного гула стадиона, после удачных финтов и не увидит, как вскакивают на ноги трибуны, после мастерски забитой шайбы. Не хватает громкой музыки в раздевалке, не хватает переговоров партнеров на лавке, все коротко, все солидно, все по делу, все измочалены, выжаты, губы синие, дыхание сбито, пульс под двести, но все готовы умереть друг за друга, если понадобиться. В конце концов, он привык все время куда-то ехать, лететь, любил, словно император, рассматривать сверху «разоренные, разграбленные и брошенные» города после уверенных побед или злился, покусывая губы, и сам себе обещал обязательно поквитаться в следующий раз после проигранных матчей. Не хватало много чего. Не хватало привычной жизни и неизвестно, куда бы его эти мысли привели: к стакану, как многих или к продолжению карьеры, но всё изменилось в одно обычное утро.

      Зазвонил телефон. Звонил мэр. Селя был звезда, и его нисколько не удивило, когда на том конце провода приятный, но уверенный женский голос сообщил, что его беспокоят из приёмной городского главы и с ним хочет поговорить Мартынов Николай Петрович.

      Мэр был краток и конкретен. Он поблагодарил Селю за то, что он не уехал жить в Москву или за границу, как многие успешные спортсмены, а вернулся в родной город, к истокам, туда, где начинал. Сообщил, что дворовая коробка, где Селя делал свои первые шаги на льду, сохранена и полноценно функционирует. Более того, она стала одной из достопримечательностей, потому как на ней вырос знаменитый нападающий, голеодор и любимец всего города Саша Селиванов. Затем мэр пригласил Селю в администрацию, сказав, что хочет познакомиться лично со звездой отечественного хоккея и, между прочим, дал понять, что для мастера спорта международного класса Александра Селиванова есть несколько предложений.

      Тогда Селя не почувствовал, насколько это был судьбоносный звонок. Озарение пришло непосредственно на встрече с Мартыновым в стенах администрации.

      Селя пришел в назначенное время. У входа в мэрию его уже поджидали журналисты.

      Селя очень не любил прессу. Любую. За многие годы своей успешной карьеры он дал сотни, а может и тысячи интервью, но его всегда раздражали в больших и малых акулах пера две вещи. Первая, журналисты всегда плохо готовились к интервью, задавали одни и те же вопросы, или вымучивали их, сочиняя на ходу, от чего разговор был не интересен, и общение тяготило всех участников процесса. Все превращалось в формальность. Один должен был, что-то спросить, а второй, что-то сказать. Скука и пустая трата драгоценных минут жизни, особенно, когда эти минуты расписаны на годы вперед. Вторая, это неуместность времени и места. На Селе было просто, какое проклятие, с ним всегда хотели поговорить сразу после игры, когда он так сказать в «образе». И не короткое блиц интервью, а развернутое, большое, с кучей не относящихся к хоккею вопросов и это тогда, когда он мокрый, бледный, сердце из груди вырывается, пульс за пределами человеческих возможностей, после жесточайшего