– Что она говорит, дочька? – Схватилась за сердце мать.
– Не слушайте мама, не слушайте! – Завопила Рая. – Не уж то не видите, не в себе она!
– А и действительно! – Вмешался брат Раи. – Коли есть чего сказать тебе Хрыстя, то говори, а попусту горлать тут нет нужды, домой вступай.
– Попусту??? – Заверещала Хрыстя. – Эта ваша Раечка, жениха у меня украла! Отбила! Не свое себе, не по праву присвоила!
– Да какого жениха? – Удивились родители Раи. – Откуда?
– Екима, подкидыша поповского!
Мать с отцом переглянулись. Брат почесал зашибленный лоб. Никто ничего не понимал.
– Как же? – Переспросила мать дочку. – Рая, правда, это?
– Ой, мама, да врет она, никого не отбивала Я у нее. По любви у нас все, это она хочет отбить у меня Екима и женить его на себе насильно!
– Да хрен разберешь этих баб! – Сплюнул отец. – Хрыстя, шла бы ты домой. Где батьки твои? Как тебя такую не в себе только из дома выпустили?
– Я не в себе? Это Я не в себе? – Плюясь слюной, кричала Хрыстя. – Да Я вам сейчас покажу кто не в себе. Не удивлюсь, что Вы все заодно и прячете тут Екима, а может даже против его воли.
– Чтооооо? – Разозлился отец Раи.
– А-то! – Как одержимая, вращая глазными яблоками, продолжала кричать Хрыстя. – Дома то его нет, в церкви нет. Стало быть, тут он, у дочки вашей, этой твари, воровки! Негоже чужое брать!
– Ты говори-говори, да не заговаривайся! – Пригрозила Хрысте мать.
– Да только Я его везде чую! Везде найду! – И Хрыстя стала рыскать по двору и принюхиваться. А всем стало жутко. И вправду, одержимая девка. На полусогнутых, странно изгибаясь, обходя угол каждый, принюхивалась.
– А мне вот эти то и помогут. Ну ка братушки, ану ка сеструшки. – Проговорила девушка и завыла собакой. В ту же секунду, ей в ответ, отозвались воем все собаки деревни. Да таким жутким хором завыли, что всем жителям не по себе стало. Руками люди уши закрывали, так невозможен для слуха был вой этот.
– Вынеси отец икону Казанской. – Пролепетала мать, а потом, сглотнув, добавила, – и воды святой!
– Отца Димитрия кликать надо! – Догадался брат Раи.
А Хрыстя, по минутам меняла свой облик, прямо на глазах Раи, и ее родных. Согнулась, сгорбилась. Руками как лапами по земле ступала, задышала часто. Одежды ей велики как будто стали. А на лице, руках и ногах, стала пробиваться рыжая шерсть.
Остатки человеческого в ней, заставили поднять руку-лапу и указать на сарай:
– Отворите, суки! – Лающим голосом велела Хрыстя. – Там он! Там мой милый! Не удержите, не спрячите!
В эту секунду, со всех углов, концов деревни, мчались во двор собаки. Кои были не на привязи, а кои хозяйские, прям с ошейниками с цепей отрывались, да с лаем неистовым бежали ко двору Раиному.
Со стороны сарая, также доносился собакчий лай и клыкастые морды, разгрызали доски.
Выбежал отец с иконой, да только никак она не помогла, не подествовала на четвероногих. А тут уж и люди и родители Хрыстины тоже