– Это я картину везу, – стартовал мужичок. – Боюсь повредить, смог вот только в несколько слоёв бумаги завернуть.
Делать нечего, пришлось из вежливости среагировать.
– Вы художник?
– Да нет, что Вы. Я адвокат и в то же время коллекционирую русскую живопись. Вот, возил картину на экспертизу. Приобрёл в поездке на родину в Рязань. А в Питер меня рекомендовали приятели. Так отличный специалист есть. Берёт недорого и проверяет быстро. Сейчас заеду в Минск по делам, а через денёк через Москву, домой.
– Уверены, что эксперт сделал всё правильно?
– А как же, он и официальную бумагу дал. Но для меня это не очень-то и важно. Продавать не собираюсь, а когда копыта откину, так пусть наследники решают.
– Так что же за картина? – не выдержал я.
Мужичок достал пакет, развязал шпагат и бережно развернул бумагу. Зимний пейзаж, очень даже симпатичный. Напоминал то ли Юона, то ли раннего Герасимова.
– Хороша. И кто же автор?
– Шуплинов, Николай. Вы, наверное, не знаете. Он…
– А, это один из самых последних передвижников, – прервал я. – Да, он уже и в советское время работал.
– О! Вы не искусствовед случайно?
– Совсем нет, – засмеялся я. – Ядерная физика моя специальность. Но живопись знаю, так как я филокартист и собираю открытки с репродукциями картин из музеев.
– Филокартист!? Не может быть! Слушайте, я Вам сейчас такую историю рассажу, закачаетесь. Мне её самому рассказали.
Проводница принесла чаю, мы с мужичком достали собойки. Меня снабдил мой закадычный друг Бухарец, у которого я провёл два дня и который работает поваром в одном из лучших ресторанов города. По этой причине я не мог отказаться от его поварских изысков, которых хватало как минимум на отделение голодных солдат, а что уж говорить про нас двоих. Мужичок, увидев такое изобилие, ахнул, а я же предложил оставить его скромные бутербродики на утренний чай и подналечь на моё. Прикончив то,