– Что и говорить, наш король Анри и в королевах, и в любовницах – как в сору рылся! – поддержала ее соседка с еще более пронзительным голосом.
Больше возражать никто не пытался.
Галантерейщики облюбовали северную сторону рынка, и пока я добралась до лент, кружев, шпилек и ниток – изрядно запыхалась.
Корзина резала руку, на ногу наступил какой-то подгулявший подмастерье, но я не успокоилась, пока не обошла всех продавцов, упорно торгуясь. Наконец, один из них согласился расстаться с прекрасной голубой лентой в два дюйма шириной. Торговец божился, что это шелк, и я отдала ему один золотой. Для пущей сохранности я развязала у горла завязки плаща и спрятала ленту за корсаж. Корзину пришлось поставить на землю, и об нее тотчас споткнулся пожилой возчик с кнутом за поясом. От толчка три репки выскочили из корзины и запрыгали по земле, мешая прохожим.
Подхватив корзину, я кинулась за ними, ныряя меж ног и юбок, подняла, одну, вторую… Третья репка – самая крупная и желтая– отскочила от ножищи в громадном деревянном сабо и покатилась за пустой прилавок. Я кинулась за ней. Протискиваясь между прилавков, я зацепилась. Юбка затрещала. Я дернула сильней – в лоскуты! Что скажет тетя!
– Что скажет мамочка, когда увидит драную юбку! – раздался громкий гнусавый голос. Мальчишка в плоской шапочке школяра загородил мне дорогу.
Сердце заколотилось. Я заслонилась корзиной и сделала шаг назад.
– А драный корсаж? – сквозь стук крови в ушах расслышала я голос сзади. Обернулась – там стоял второй мальчишка, повыше и покрепче.
– А ну отдала корзину! – подскочил первый. Он был ниже меня ростом, но в его выпученных глазах горела такая уверенность, что я попятилась. Сзади раздалось хихиканье, и на мой зад с размаху опустилась чужая ладонь.
– Держи ее, Рыба! – из-за прилавка лез еще один! – Сейчас мы ее пощупаем!
Волна поднялась откуда-то из груди, захлестнула, в ушах зазвенело. Я изо всех сил толкнула корзиной первого мальчишку. Он не удержался на ногах и упал. А я побежала.
Я неслась мимо продавцов костей и тряпок, блохоловок и сальных огарков, мимо котлов с крысиным мясом, мимо серег из фальшивого золота и серег из настоящего – утром вырванных с мясом из чьих-то ушей, мимо сломанных птичьих клеток и черепков дорогого фарфора, мимо язв из раскрашенного воска и сушеных языков повешенных. Сердце колотилось в горле. Капюшон слетел, волосы намокли от пота и лезли в глаза. Воздуха не хватало. В боку закололо. Вслед неслись крики и улюлюканье – преследователи не отставали.
Я бы убежала, если б не нога. Зацепившись каблуком о булыжник, я с размаху упала, ободрав колено. Резкая боль гвоздем пробила лодыжку, брызнули слезы. Где я? Усмешки на сизых распухших лицах, вонь немытых тел, взгляды искоса… Меня загнали в Гнилой конец – место, о котором и говорить-то страшно. Надо выбираться! Но куда? Из-за слез я ничего не видела, кроме собственного подола, в грязи и крови.
– Где