Когда звонят колокола – все черти убегают, не может случиться ничего плохого… Все вокруг было серое – серые воды Сены, серый камень мостов и домов, серая одежда простолюдинов – лишь витражи Сен-Шапеля бросали на воду дрожащие синие, желтые и малиновые блики. Но весной дышала травка, желтые цветы мать-мачехи дерзко вылезли в щели меж бревнами, сам воздух, прогретый мартовским солнцем, ласково льнул к лицу, иногда принося порывами запахи цветущих предместий. В Сен-Жермене, наверное, все бело от ландышей и сине от пролесок… Весной плохо верится в плохое, надежда – плохой ужин, но отменный завтрак – а моя жизнь только начиналась. Может быть, перемены в жизни тетя Люсиль принесут мне что-то хорошее, а не только слезы?
Последние отзвуки колокольного звона еще таяли в воздухе, поэтому я не сразу расслышала обращенных ко мне слов.
– Вы позволите?
От моего резкого движения он чуть не упал, но удержался, неловко взмахнув руками. Плотный темноволосый парень в добротной суконной куртке и засаленных кожаных штанах навис надо мной, неуверенно растягивая в улыбке верхнюю губу с пробивающимися усиками.
– Такая милая девушка скучает тут одна… – произнес он, с видимой заминкой, присловье желающих знакомства. Я подумала, что надо уходить, как жаль, я так удобно устроилась… Он подался назад, словно готовый освободить дорогу убраться с моего пути, и я вдруг остановилась. Парень выглядел добродушно, его большие карие глаза казались простыми и не опасными. Подмастерье. Выпросил у хозяина свободный вечер.
– Я не скучаю, – сказала я и уставилась на витражи Сен-Шапеля. Он тут же засопел и уселся рядом. Я выставила локоть, но он смирно сложил руки на коленях и тихо сказал, кивая на колокольню:
– Красиво, да? Я там не был, туда простых не пускают, но издалека здорово красиво!
– Да, очень, – согласилась я.
За спиной зашушукались капустницы. Ну и пусть шепчутся, небось на их изможденные прелести никто не польстился!
– Я вот смотрю – такая красивая девушка… И одна. Есть у вас кавалер? – прогудел он над ухом.
– Не понимаю, какое это имеет значение.
– Ну как же? – он по-детски надул щеки. – Я вот тоже один, а весной каждый ищет пару, как говаривал мой папаша – каждая щепка на щепку лезет… Ой, простите, мадмуазель, папаша мой был человек неученый…
– Был? – я присмотрелась повнимательней к его густым, давно не мытым волосам и широким ссутуленным плечам. – Он умер?
– Да, оспа, – вздохнул парень. – Меня Жером зовут.
– А меня зовут Николь, – сказала я, не дожидаясь вопроса.
– Красивое имя… – он мечтательно зажмурился. – И сама ты красивая. Словно ангел!
Мы помолчали, но уже словно вместе, а не по отдельности. Видимо, сочтя что формальности соблюдены, он потянулся