– Eine Minute! (Одну минуту!), – ответила женщина и, повернувшись налево, вошла в какую-то комнату зашторенную плотной портьерой.
Через некоторое время за шторой раздались шорохи, и минуты через две перед «гостями» показалась улыбающаяся немка.
– Bitte! (Пожалуйста!), – сказала она, протягивая Банькову коробок спичек и большую стеклянную кружку, доверху наполненную водой.
Взяв спички и перелив воду во фляжку, Максим поблагодарил женщину и подал ей деньги.
– Nein, nein! (Нет, нет!), – отстраняясь как от прокажённого, ответила немка. – Nein!
– Danke, Frau! (Спасибо, фрау!), – ответил Максим, поклонился женщине и, повернувшись к ней спиной, пошёл в ночь. Следом за ним следовал Хлыщенко.
Неожиданно тихую ночь разорвал резкий звук выстрела.
Обернувшись, мужчины увидели поспешно закрывающуюся дверь и поняли, что стреляла немка.
– Вот бестия, – подумал Максим и, прокричав, – бежим! – устремился в сторону озёр.
Удивительно, но погони не было. Либо преследователи пошли в другую сторону, либо не поняли, откуда был произведён выстрел, поэтому были безучастны к нему. Но вероятнее всего, никто из жителей этого населённого пункта не хотел умирать, мало ли что могло произойти в ночи.
– Может быть, это набег русских казаков, – подумали они, мысленно проговорив, – всё выясним утром, а ночью не следует лезть, куда не следует. Не к чему зря рисковать своей жизнью. Пусть этим занимаются власти.
Немка же побоялась выйти из своего дома. Забившись в угол комнаты за спинкой кровати, она ждала ударов в дверь и звона стёкол окон. Она была уверенна, что русские обязательно ворвутся в её дом, схватят её и зарежут своими большими ножами, а потом повесить на дереве. Послать за помощью было некого, муж Фридрих отлучился по семейным делам к своим сёстрам, жившим в этом же городе, только на восточной его окраине, а сын, который мог быть хорошим помощником, месяц назад погиб на восточном русском фронте. Так и сидела немка до утра, проклиная всех русских и войну «затеянную ими».
Добежав до перешейка меж озёр, мужчины прислушались, ни единого постороннего звука, – лёгкий ветер ласкал листья деревьев и в ветвях их глухо перешёптывались какие-то ночные птицы. Полная луна, застыв на глади озёр, тянула по ней свою серебряную ленту и светом, ниспадающим из небесной бездны, освещала жирные луга, поляны и путь, по которому шли два путника, пережившие несколько тревожных минут в ожидании погони.
Шли вдоль западного берега озера Снярдвы, обошли его и направились по новому маршруту – к прусскому городу Лык, оттуда решили идти не на Сувалки, как предполагали первоначально, а через болота на Августов, – путь сложный, более протяжённый, но менее опасный. Случай в немецком доме на окраине Лётцена заставил их быть более осторожными.
Выйдя на трассу Лётцен – Лык, пошли уверенно, так как знали, что немцы боятся ночи и не передвигаются в тёмное время суток. С рассветом сошли с дороги, и пошли просёлками параллельно