«Мертвые поэты» выделялись интеллектом и любовью к поэзии. Почти все действительно писали стихи, впрочем, у многих Иных в пубертатном возрасте идет такая сублимация. Правда, и стихи у этих были, честно говоря, мертвые. Заунывные, лакированные, безжизненные, но изысканно-красивые. Так считал Дреер, хотя вслух не говорил. Кое-что даже публиковалось в школьной стенгазете. Но афишировать свое творчество «мертвые поэты» не хотели. Все-таки они были изгоями.
Нельзя сказать, что к семерке низших Темных Дмитрий поначалу относился как-то иначе, чем ко всем остальным. Но литература их сблизила.
…Обсерватория, конечно, была заперта, и не только на материальный замок. Вообще, считал Дмитрий, в школе слишком много охранных заклятий, которые не пускают туда, сюда и никуда. Наверное, у него самого это задевало самолюбие – чтобы пройти сквозь большинство волшебных кордонов, способностей седьмого уровня никак не хватало.
Однако на Дреера как на сотрудника навешивались еще и магические пропуска. А ученикам приходилось искать лазейки. Иногда Дмитрий даже подозревал, что лазейки оставляли нарочно, чтобы дать еще один стимул научиться думать. Никто не развивается лучше, чем на реальных задачах. Даже волшебники.
Проход был заблокирован в Сумраке, но как раз семерка и показала словеснику «дыру в заборе». Оказавшись на винтовой лестнице, тот начал, как ему думалось, неслышно подниматься… пока не задел какую-то невидимую магическую «растяжку». На всю обсерваторию тут же приветственно взревело: «Come on, everybody!» – почему-то выпеваясь на мотив «Рио-риты».
Эту сигнализацию поставили явно те, кого он искал. Таиться больше не имело смысла.
– Приветствую стихотворцев! – громко сказал Дреер, перекрикивая странную песню.
– Здрасьте, Дмитрий Леонидыч! – раздался под куполом нестройный хор.
После истории со Стригалем они сами время от времени звали Дмитрия на посиделки. А словесник рассказывал им кое-что не из программы. Например, кто был загадочным Иным, что нанял в помощники актера Уилла Шакспера и от его имени сочинял пьесы. Ведь среди Иной аристократии в те времена драматургия была столь же не в чести, сколь и у аристократии человеческой. Еще Дреер повествовал, как погружался в Сумрак Роберт Льюис Стивенсон, как боролся с вампирами Амброз Бирс и почему отказались от инициации Булгаков или Стивен Кинг.
Сейчас он выбрался в обсерваторию, как матрос в радиорубку – почему-то именно это сравнение пришло в голову. Семерка была в полном составе, расселись прямо на полу вокруг телескопа. И то правда, Иным простудиться не грозило.
Жгли несколько свечей разного калибра. Купол накрыли нехитрым заклинанием, которое метко назвали «тонировкой» – снаружи огня не увидать. Конечно, для Лихарева или директора Сорокина пройти взглядом сквозь