– Ваш муж раскрыл обман?
– Я думала, что нет, да и не считала это важным. Мы никогда не обсуждали первую ночь. Но Док заставил меня задуматься, присмотреться к своей якобы счастливой жизни. Он говорил, что когда обнимает жену, то думает лишь о том, как хрустнут паучьи кости, если он сдавит сильнее. Когда целует, мечтает высосать воздух из её лёгких, что бы тварь упала замертво. Он шептал о ловушке, о том, что она – не человек. Рассказывал о тошнотворном запахе, что окружает его надсмотрщицу. «Я раб!» – кричал Док мне в трубку, «Пусть она сдохнет, сгниёт, провалится в Ад, попадёт под трамвай, пусть исчезнет из моей жизни! Алиса, милая, что мне делать?» Он плакал, как ребёнок, как тряпка, а не мужик, что тут скажешь.
– Что же мешало ему её бросить?
– Смешно говорить, но он всерьёз считал, что его приворожили. Что паучиха выжжет ему сердце, стоит несчастному только переступить порог. Да и куда ему деваться? Его семья была против свадьбы, каждый твердил, что он пожалеет. Ему не хватало мужества вернуться к матери, не доставало духу выдержать её взгляд а-ля «Мы тебя предупреждали». Это был не мужчина. Размякший слизень, способный только жевать сопли и лить слёзы. Приходя с работы домой, я с гордостью смотрела на своего защитника. Своего мужа Эндрю. Ради нашей семьи он отрёкся от много. Вы бы слышали, что кричала его мать на нашей свадьбе.
Но чем чаще я разговаривала с Доком, тем глубже подозрения вгрызались в мою душу. Словно черви, они сверлили туннели, откладывая яйца тут и там. Мой муж улыбался, но я не видела и отблеска нежности в его глазах, он говорил о любви и, тут же, отводил взгляд, а когда его руки оплетали мои плечи, я чувствовала, как он дрожит, будто сдерживаясь. «Уж не от того ли, чтобы сломать «паучьи кости»?
– Так значит, Док и ваш муж оказались одним человеком?
– Ох, мне бы вашу проницательность, мистер Вайэр. В те дни я лишь задумалась о том, что возможно мой любимый не так счастлив, как я. Возможно, он иногда притворяется.
– Что же заставило вас раскрыть глаза?
– Слова. И Бен.
– Бен?
– Один застенчивый малый, побратим мужа. Он часто к нам захаживал. Сидел лохматым воробушком на самом кончике дивана, жевал пиццу и, когда ему казалась – я не вижу, поглядывал на меня. Чтобы женщина не заметила заинтересованность мужчины? Да мы затылком чувствуем такие вещи. Взгляды. Вздохи. Едва заметные движения. Запах. Милый-милый Бен. Торопыга Бен. Он шептал мне слова любви. Спрашивал: «Счастлива ли я и уж не цепи ли меня держат рядом с тем, кто даже запаха моего не выносит». Бен не умел говорить по существу. Он либо молчал, либо, словно сломанный кран, разбрасывался, хлестал словами-брызгами. Брызги оседали на сердце, черви подозрений копошились, превращаясь в уверенность. Я – паучиха. Дом – клетка. Мой муж – тряпка и слизняк. Я позорно бежала, пряча слёзы, оставляя недоумённого болтуна одного в