Мне почему-то стыдно за поведение Вари, хотя ее понять можно. Я разуваюсь и шлепаю босыми ногами за своей близняшкой. В большой кухне меня встречает маленькая лохматая собачка, похожая больше на игрушечную, чем живую. Именно она, виляя хвостом, лает на нас. Мама больше от испуга за животное, чем из смущения, хватает собаку на руки. Конечно, она помнит, что все питомцы умирали от одного касания Вари. Только мама не в курсе, что сестре не надо уже касаться даже человека, чтобы вызвать травму. Так что это бесполезно!
– Как вы меня нашли?
– Ну ты же наша мама! Зов крови – сильная штука, – Варя по-хозяйски, как у себя дома, начинает суетиться, готовя нам чай.
– Что вам нужно от меня? – теперь мама спрашивает меня, глядя в глаза. У нас с ней один оттенок.
– Ничего. Пришли навестить тебя, посмотреть, как ты стареешь, – Варя продолжает выливать в слова всю ненависть и желчь.
– Ничего… Просто так пришли, – я смущенно отвожу глаза, желая провалиться на месте.
– Вот и чай готов! Ты присаживайся, мам. Что как неродная на своей кухне?
– Прекрати, – шикаю я на Варю, наблюдая, как в ней просыпается совесть: на секунду она отводит глаза, справляясь с эмоциями. На краткое мгновение я вижу на ее лице боль. – Какая милая собачка. Можно? – спрашиваю у мамы разрешения дотронуться до питомца. Та недоверчиво позволяет. Песик нежно обнюхивает мою руку, виляя своим игрушечным хвостиком. Шерсть приятная на ощупь, мягкая, действительно, плюшевая. Я не сдерживаю улыбку.
– Как ее зовут?
– Нора, – мамин голос безлик и терпелив.
– А у нас Аня замуж выходит! – Варя весела, пытается быть беззаботной.
– Поздравляю… За кого? – спрашивает мама из вежливости, присаживаясь за стол. И вот сидим мы, все Шуваловы, в сборе; точнее, остатки семьи – острый рыбий скелет.
– За американца, хоть и русского: родители эмигранты. Будет жить в Калифорнии, в Лос-Анджелесе.
Мне не нравится, что Варя говорит за меня, но не хочется перечить.
– А ты? – мама кидает злобный взгляд на сестру. Та жмет плечами.
– Есть один. Англичанин. Но, наверное, переберемся жить в Италию.
Я смотрела на Варю во все глаза: у них с Кевином все так серьезно? Или она специально тут придумывает ради мамы?
– Вы с Кевином все решили? – не удерживаюсь я и задаю вопрос.
Варя жмет плечами, и я понимаю, что серьезно. Если не решено, то обсуждали.
– Как у тебя дела? Где работаешь? Ты замужем? – Я пытаюсь быть вежливой и милой, поворачиваясь к маме. Она изящно откидывает прядь волос, они у нее очень длинные, до самой поясницы. Мне всегда хотелось дотронуться до них, в детстве мама иногда даже позволяла.
– Работаю. Директор бутика. Замужем. – Словно специально, мама начинает кормить собаку макарунами вместо того, чтобы полакомиться самой. Хотя уверена, несмотря на то, что она знакома с подобными пирожными, именно эти вкуснее всех. От них просто исходит аромат миндаля.
– Дети? –