Похоже, полковник был чем-то озабочен. Не глядя на Фёдора, он то перебирал бумаги, то ерошил седые усы, то машинально поглаживал бронзовый бюстик праведницы Малышевой. Обычно бесстрастное лицо благородного кирпичного оттенка сейчас выражало неловкость. Фёдор терпеливо ждал. Наконец Хоробрых достал из верхнего ящика лист бумаги, в котором боец признал собственный рапорт на отпуск.
– Значит, отдыхать собрался? – неловко спросил командир, кашлянув.
– Собрался, Василий Павлович, – подтвердил Фёдор с широкой улыбкой. – Да вы сами предварительно согласовали.
– С кем едешь?
Фёдор замялся. Не объяснять же полковнику расклады с Анечкой, Танечкой и Манечкой.
– Да вот, ищу добровольцев, – туманно сказал он.
– Можешь не искать, – буркнул Хоробрых. – Отпуск отменяется.
– Как?!
– Молча. Вернее сказать, откладывается… – Уловив горестный вопрос в глазах бойца, командир со вздохом уточнил: – На неопределённый срок.
Море, пальмы и девочки растаяли в прощальной дымке. Фёдор в жутком расстройстве уставился на полковника. От кого другого, но от Хоробрых такого подвоха он не ожидал.
Василий Павлович был ему вместо отца. Когда Фёдору исполнилось восемнадцать лет, родной отец, барон мелкого регионального канала, отправил его в столицу устраивать судьбу и карьеру. При этом он смог дать сыну лишь старенький внедорожник, тощую кредитную карту и рекомендательное видеописьмо к старому другу-земляку Хоробрых. За прошедшие годы тот дослужился до полковника, командовал дружиной сынов эфира, и, по слухам, был в фаворе у императора.
Путешествие в столицу не заладилось. На автостоянке гостиницы, где Фёдор остановился на ночлег, какие-то отморозки принялись издеваться над годом выпуска его джипа. Юноша, отличавшийся недюжинной силой и буйным нравом, кинулся в драку. Он уложил двоих, но остальные трое уложили его. Придя в себя, Фёдор обнаружил, что шины внедорожника проколоты, а кредитка, мобильник и диск с видеописьмом исчезли.
Кое-как добравшись до столицы, юный провинциал явился к полковнику Хоробрых. Против ожидания, рекомендательное письмо не понадобилось. От природы Фёдор был копией отца, которого Василий Павлович помнил и любил. Старый бездетный холостяк приветил парня, устроил на силовой факультет прикладной телеакадемии, а после выпуска забрал к себе в дружину. Так Фёдор стал сыном эфира. И никогда полковнику не приходилось за него краснеть. Что касается Фёдора, то Василия Павловича он любил, уважал и считал вторым отцом.
Но теперь боец, насупившись,