Неспешный ход локомотива способствовал тому, что зловонный удушливый дым не обволакивал состав, а расплывался черной косматой тучей чуть позади высокой трубы. Анита воспользовалась этим обстоятельством и вышла из чрева вагона, где в духоте, да еще по соседству с трупами было совсем неуютно, и пристроилась на задней открытой площадке, облокотясь на перильца.
Она смотрела на рельсы, которые невидимый фокусник вытягивал из-под вагона, как ленты из шляпы в цирке. Картина была самой умиротворяющей, и Анита стала понемногу успокаиваться, отходя от треволнений дня, который, судя по высоте солнца, уже клонился к вечеру.
Сквозь перестук колес она не расслышала шагов позади себя. Когда почувствовала, что рядом кто-то стоит, резко обернулась и схватилась за свой ридикюль, в котором всегда лежал острый нож – ее единственное, но действенное оружие. Но тут же расслабилась, увидев возле себя мальчишку-австрийца. Он тоже взялся за перила, так как устоять на площадке раскачивавшегося вагона было непросто. Его глаза встретились с глазами Аниты.
– Не помешаю? – спросил он с дежурной учтивостью.
Сначала занял место, а потом спросил, отметила про себя Анита. Этот вопрос – не более чем формальность. Анита даже не сочла нужным реагировать на него. Видно же: мальчик не терпит возражений и берет от жизни все, что ему требуется.
– Вы так и не ответили мне, – сказала она, надеясь завязать беседу с заинтересовавшим ее человеком. – Кто вы, откуда? И почему не стали стреляться с Алексом, когда узнали, что он русский?
Австриец помедлил, потом его рука нырнула за отворот накрахмаленной рубахи и извлекла на свет голубую шелковую тесьму, к которой крепился крест с изображением распятого апостола на фоне золотого двуглавого орла и четырьмя латинскими буквами «S.A.P.R.».
– Орден Андрея Первозванного? – изумилась Анита. – Это же высшая награда Российской империи! Откуда она у вас? – попробовала угадать: – Память о каком-нибудь знакомом? Родственнике?
– Ни то, ни другое. – Австриец спрятал крест под рубаху. – Эту награду вручил мне лично император Николай Павлович.
– Вам? Лично? – Изумление Аниты возросло до предела. – Сколько же вам лет?
– Девятнадцать. – Тут он замешкался и смущенно прибавил: – Исполнится в августе. Но орден я получил четыре года назад.
– Вы хотите сказать, что российский царь вручил вам высший орден своей империи, когда вам было всего пятнадцать?
– Истинно так.
То, что говорил этот юноша, было совершенно неправдоподобным, но Анита отчего-то ему верила. И еще заметила, что в его голосе не было ни тени хвастовства или напыщенности. О том, что его в почти еще ребяческом возрасте отметили орденом, каковым в России награждают высокопоставленных чиновников, членов царской фамилии и особо отличившихся военачальников, он рассказывал как о чем-то само собой разумеющемся.
– Если все это правда, тогда я догадываюсь, кто вы…
Однако