Вместо Уля заговорил Гальтен:
– Все, хватит языками молоть, – внезапно поднялся Гальтен. – Собираем вещи и едем.
– А ты! – добавил он, наставив на меня палец. – Хватит стонать и причитать. Разнылся, как баба!
Злоба моментально накрыла меня своим темным крылом и вытеснила из меня жалость к себе. Захотелось ответить подобающим образом. Но в то же время, в его словах чувствовался немалый резон. Поэтому я через силу совладал с собой, понимая, что он прав. Действительно, чего-то я развесил сопли. Мне стало немного стыдно за такое не мужское поведение. Поэтому я серьезно кивнул Гальтену в благодарность, а про себя решил: впредь не позволять себе так распускаться.
– Так, подожди! – шепотом спросил я у Уля, когда Гальтен отошел до кустов, – Значит, это не мое прошлое? То есть я имел в виду, что я не в прошлом?
Парень отрицательно помотал головой.
– Нет, конечно, – отозвался Гальтен из кустов, – с чего ты вообще это взял? Разве тебе кто-нибудь, сказал подобное?
Через некоторое время в моем рту стало сухо и холодно. Зубы заиндевели, язык присох к небу. Я с трудом закрыл свой рот. Но вышло так, что совсем ненадолго.
– Так, какого черта вы мне мозги все это время парите, – заорал я, бешено сверкая глазами. – Сразу что ли нельзя, было объяснить?
Гальтен, подло ухмыляясь, подошел к нашему очагу.
– Думаешь, помогло бы?
Наглец! Еще и издевается.
– Попытка – не пытка, – огрызнулся я и отвернулся.
Что же делать? Может… или может быть… Что может? Блин, ни одной целой мысли в голове. Меня немного потряхивало и кажется, не от холода.
Опять что ли начиналось?
– Так где я? – не поворачиваясь, холодно осведомился я, сжимая кулаки. Усилием своей маленькой и неразвитой воли постарался взять себя в руки. Только бы голос не дрожал. Уж, не знаю, от чего он мог дрожать сильнее: от злости или от страха. – Где? – ожесточенно повторил я, повернувшись к своему, якобы, брату – Гальтенмуну и его ученику.
Под моим недобрым взглядом, Ульгаэль вжался в бревно «тигрового» дерева и постарался с ним слиться. Гальтен же грустно на меня посмотрел. В его глазах стояла (хотя почему стояла, скорее уж, плескалась) печальная действительность. Похоже, он не радовался моей ситуации. Но почему, тогда он морочил мне голову?
– Теперь, – невесело прошептал он, – ты готов слушать. Прости, но пока в твоей голове роились лишние мысли, ты ничего бы не понял. Поэтому мне пришлось тебя немного вывести. Разозлить. – Гальтен посмотрел в сторону Ульгаэля, который старался выдать себя за естественный и, совершенно, незаметный нарост на бревне. Надо сказать, делал он это, довольно талантливо.
– Почему я бы ничего не понял?
– Ну, понимаешь… – Гальтен присел на бревно и уставился на тлеющие угли, – все не так просто. – Он ненадолго замолчал. Потом громко прочистил голос и заверил меня: – Обещаю,