– Знаю. Мастер мне уже объяснил.
Тот в знак нашего примирения тотчас же предложил нам немного выпить вина, для аппетита и в знак завершения заблуждений. С чем мы с радостью и согласились.
Мясо было отваренным, потому как имело серый, надо сказать, не очень аппетитный цвет. Но когда оно стало покрываться жареной корочкой над огнем, от мяса потянулся изумительный запах.
Мой желудок бурно отреагировал на это, что в принципе меня не удивило. Я даже не мог вспомнить, когда ел последний раз. Кажется… Нет не мог вспомнить. Но точно несколько дней назад. Хотя вроде и не чувствую такого сильного голода, как могло бы быть.
Странно это. Уж я-то себя знаю. Стоило мне пропустить обед, как мой организм начинал напоминать мне об этом каждую секунду. А тут ничего такого. Да, голод присутствовал и не малый, но не такой смертельный. Я бы конечно мог и потерпеть. Вот только зачем?
Я сглотнул выделившуюся слюну и, чтобы прервать затянувшийся обет молчания, обратился к Гальтену, который как раз взялся за бутылку и с усердием выкручивал из нее пробку.
– Э-э-э… – я почесал висок и решительно выдохнул. Пора было узнавать, где я очутился. – Гальтен, а сейчас какой год?
Гальтен с хлопком вытащил пробку из бутылки и взял вторую.
– Смотря где, – солидно ответил он. Но я заметил в его глазах какое-то извращенное удовольствие, которое он испытывал при общении со мной. Такое желание вывести меня или запутать. Не дождется! Я тоже умею прикидываться дурачком.
– Здесь! – я развел руки и обвел наивным взглядом поляну. – Где же еще?
Ульгаэль оторвался от созерцания костра и удивленно посмотрел на меня.
– Семьсот двенадцатый год от создания мира, – озадаченно сказал он. – Месяц первого урожая. Или просто, – первый урожайный.
Открыв рот, я уставился на него и не сразу смог говорить.
– Как, семьсот двенадцатый? – Во мне зародилось сомнение и подозрение, что Уль меня просто разыгрывает.
Посмотрел на Гальтена и он, подтверждая слова Уля, серьезно кивнул. На их лицах не было ни единого намека на улыбки. Значит, либо моя версия насчет того что я провалился в прошлое верна (тут у меня на спине выступил холодный пот), либо они сговорились и планомерно дурят меня.
– Я серьезно спрашиваю, – произнес я и для пущей убедительности направил палец на Уля.
Гальтен протянул руку к тонкому вертелу и перевернул мясо. Потом посмотрел на меня.
– Думаешь, мы шутим? – спросил он.
– Не знаю, – пожал я плечами.
Мне вдруг стало так грустно. Если это, действительно, окажется правдой, и я попал в прошлое, то что же со мной будет? Меня продадут в рабство или просто убьют как чужака. Могут вообще на костре сжечь. Насколько я знаю, все эти вещи с завидной регулярностью практиковались практически во все времена.
– На вот, выпей «Лучшее Марликанское», – Гальтен протянул мне бутылку. – Может легче