Да, в этот день Романова отрядили на приём многочисленных гостей траурного мероприятия. Весьма показательно, что некоторые из самых высокопоставленных хотели переговорить именно с Романовым. Именно так: если не с самим Андроповым – то тогда «с самим» Романовым! Но ведь можно было и совместить: дать Романову возможность «заглянуть на минутку»! Так, ведь, нет: не дали! Как следствие, этот «междусобойчик» «наводил» и «заставлял».
Но и это было не самым печальным обстоятельством в эти печальные дни. Больше всего огорчал «партайгеноссе» Михаил Сергеевич: опять «затесался» и «внедрился». Опять он стоял локоть к локтю с новым Генсеком. На этот раз – даже впереди Гришина и Громыко. И только ли в приверженности алфавиту было дело? Не в наглядном ли – и столь же навязчивом – протежировании заключалось оно? Не «репетировали» ли Юрий Владимирович и Михаил Сергеевич роли из песенки времён Иосифа Виссарионовича: «А как первый сокол со вторым прощался…»?
Не примеривал ли Андропов «крылья второго сокола» к Горбачёву? Заключительный акт траурного мероприятия как будто не давал серьёзных поводов для серьёзных выводов. Хотя руки Григория Васильевича и не удостоили чести приложиться к гробу товарища – пусть даже в формате мухи, которая «и мы пахали» – но ведь и Горбачёв отсутствовал со своим плечом! К подлинным «грузчикам» пристроились – как и полагается, кончиками пальцев – лишь те, кому это полагалось не только по кончикам пальцев, но и по чину! А именно: первый ряд: Тихонов – Андропов, второй ряд: Устинов – Черненко, третий ряд: Гришин – Громыко. У гроба – точнее, под ним – субординацию полагалось блюсти так же, как и во всех остальных «присутственных местах»! И неважно, что этот коллектив «доходящих» псевдоносильщиков вызывал в памяти у широких масс трудящихся не только образ мухи, но и анекдот на тему Владимира Ильича и его «надувного бревна»!
Поэтому, по давно заведённому ритуалу возвратившись на трибуну, все снова построились не в алфавитном порядке. Речей больше не предполагалось – и пока воины Московского гарнизона отдавали дань уважения почившему лидеру, Григорий Васильевич тоже решил помянуть усопшего. Даже не помянуть – это ещё предстояло: вспомянуть. Не по причине избытка сантиментов: исключительно в контексте «О прошлом – ради будущего». И будущего не отдалённого: самого ближайшего. Фактически: настоящего в краткосрочной перспективе.
Не отдать должное Леониду Ильичу Романов не мог. Это было бы проявлением неблагодарности и необъективности. Ведь именно Брежнев «спонсировал» восхождение Григория Васильевича на политический Олимп. Правда – опять же в силу объективности – следовало признать, что