Вик покачал головой, оставалось большим вопросом, как с такой внешностью продолжать существование дальше. Он невольно опустил руки и посмотрел на тёмное небо. На чёрном куполе горели мириады маленьких огоньков – мириады светил, освещающие другие миры. Там была своя жизнь, а его мир здесь, мир в котором ему врят ли найдётся место. Он перевёл взгляд на сидевших у костра детей, невольно горько усмехнулся, это и их мир – почти разрушенный, разъедаемый страшной угрозой, воспротивившийся существованию жизни. Почему? Нет ответов…. Сейчас нет.
– Вик, – в голосе Кима послышалась тревога. – Подойди к костру, я должен создать защитный купол.
– Делай, что должен, – ответил из темноты вистолец. – Нам нужна еда, я попробую поохотиться. Скоро вернусь.
– Э-э, хорошо, но я думал, что охотятся обычно с луком. Ты видишь в темноте?
– Не хуже чем днём, не переживай, ночь – время оборотней. Мне не нужен лук.
– Ладно, – Ким невольно поёжился и полуприкрыл глаза, его губы задвигались, произнося уже ставшие привычными заклинания. – Мы будем ждать тебя, Вик.
Вистолец вздрогнул и быстро отступил, когда над освещённым костром местом взметнулся магический щит. Лекарь пододвинулся поближе к сёстрам и обнял их одной рукой. Вик невольно качнул головой, отходя ещё дальше в темноту. Дети, почти беззащитные дети, таящие в себе неведомую силу. Было немного странным чувствовать то, что раньше оставалось совершенно недоступным – от щита веяло переливчатым теплом, в котором сконцентрировались ручейки магии. Проявления этой силы воспринимались не только зрением, но и на уровне ощущений, словно к коже прикасались упругие потоки воздуха. Раньше он такого никогда не чувствовал.
Вик огляделся, вокруг шумел погружённый в ночную тьму лес, ноздри как и прежде улавливали запахи – более остро, более насыщенно, слух вычленял малейшие звуки, воспринимая даже безмолвное многообразие. Лес был прежним и лес был другим.
Вик медленно двинулся между стволов деревьев. Пространство обволакивало паутиной непривычной силы, он ощущал её всем своим существом. Очень близко, внутри него самого. Стоило напрячь зрение и мир воспринимался совершенно другим – сотканным из живого и мёртвого, из возрождающегося и погибающего, из миллиардов песчинок, что переплетаются в единое полотно завораживающей стихии…. И сквозь это многообразие жизни и смерти скользят потоки энергий – магии, что можно почерпнуть и направить в другое русло…. Он невольно пошатнулся и замер на месте, в ушах звенело, нестерпимо хотелось вдохнуть полной грудью прохладный воздух, вот только сделать он этого не мог –